Виталий Лоринов

Композитор и писатель

автобиография | литературные произведения | музыкальные произведения

Моя пятая симфония.

Об одной памятной премьере…

Сентябрь 1993. Кисловодск. Ласковая тихая осень на Северном Кавказе. Налёты светлой грусти в послеполуденные часы. Я знаю, это биологические ритмы, то есть часы наиболее обострённого состояния человеческой души.

Зашёл в филармонию. Хотелось познакомиться с новым главным дирижёром. Я встретил мягкого человека в очках, лет 44-х, приехавшего из Ленинграда. Нестеров вообще был родом из этих мест, то есть из Минеральных Вод. Учился и жил в Ленинграде. А до приезда в Кисловодск работал главным дирижёром симфонического оркестра Самарской филармонии.

Я сообщил ему, что сочинил симфонию, навеянную образами Кисловодска. Владимир Иванович заинтересовался. К тому же он оказался очень внимательным человеком. С лёгкостью непуганого зверя я наиграл ему отдельные фрагменты моей партитуры. Впрочем не столько играл, сколько рассказывал. Однако мой показ его, повидимому, убедил. Договорились, что он сыграет меня где то весной следующего года в новом концертном сезоне. Я был весьма удовлетворён, так как всегда инстинктивно боялся показа своих оркестровых сочинений на рояле, а не в реальном звучании. Когда показ оказывался удачным, я полагал это успехом.

Мы вместе с Нестеровым обсудили этот вопрос с директором филармонии, вследствие чего в адрес Председателя СК России и в адрес Председателя СК Москвы были направлены письма следующего содержания:

Председателю Союза композиторов России

Казенину В.И. (отдельно).

Председателю Союза композиторов Москвы

Галахову О. Б. (отдельно).

В связи с включением в репертуарный план концертного сезона 1993-1994 г. г. академического симфонического оркестра Госфилармонии на Кавказских Минеральных Водах 5-й симфонии композитора Лоринова Виталия Мироновича, просим выслать в наш адрес партитуру и оркестровые голоса для исполнения.

Генеральный директор Госфилармонии на КМВ

Бережной В. С.

Дата и подпись.

И окрылённый я уехал. А в октябре зашёл в СК России и в СК Москвы по этому вопросу и написал заявление на переписку оркестровых партий, или оркестровых голосов (как принято говорить в обиходе). Переписку должны были осуществить в Центре нотных материалов СК Москвы. Предполагалось сделать и 1 экземпляр ксерокопии партитуры. В течение последующих 2-х месяцев весь нотный материал был готов. Являясь уже собственностью библиотеки СК Москвы, весь приготовленный материал должен был быть отправлен на условиях проката в Кисловодск, однако взяв его на свой абонемент, решил, что привезу партитуру и голоса сам, опасаясь, что ноты, отправленные почтой, могут не прибыть к сроку, то есть к намеченной дате исполнения. Мои опасения вовсе не были излишни, так как отправленные наложенным платежом, они могли бы долго «дрейфовать» в пути, тем более, что со дня на день я ожидал известия о дате предполагаемого концерта, хотя мы и условились, что о времени начала репетиций будет извещено заранее (за месяц). Но что такое оркестровые голоса или партии? Это музыкальный материал, который исполняет каждый инструмент в данном произведении, и который играет только он. У каждого инструмента, занятого в оркестре, соответственно свой музыкальный материал, присущий только ему. И для того, чтобы оркестровое произведение могло быть исполнено, из партитуры симфонии должны быть выписаны все партии (голоса) всех инструментов по отдельности, которые в ансамбле, руководимом дирижёром, и воссоздадут звучание произведения для оркестра. Что же такое партитура? Партитура есть свод всех занятых в данном сочинении музыкальных инструментов в единое целое, где каждый инструмент располагается один за другим в закономерном порядке. (Я просто хочу дать пояснение по этому вопросу не столь просвещённым в музыке читателям, как я).

Партитура – связная запись ансамблевой музыки, в которой согласно замыслу композитора, каждый из инструментов играет сочинённую для него партию. Партитура необходима дирижёру, так как при исполнении её он обьединяет все партии музыкальных инструментов в ту ансамблевую музыку ( в ту музыкальную ткань), которая задумана и соткана композитором. Естественно задача дирижёра не только обьединить всё это, но и создать стройное целое, которое задумал (сочинил) композитор.

Естественно, что после приезда из Кисловодска я ещё раз тщательно проверил партитуру (и с точки зрения темпов, нюансов, каких либо ошибок и т. д.). И заново прокорректировал оркестровые голоса с той целью, чтобы не тратить время на репетициях по «поиску блох», то есть исправления ошибок при переписке.

Конечно в изложении партитуры есть свои закономерности. Вне зависимости от состава инструментов, которые использованы композитором в сочинении, всегда их изложение идёт от верхних по звучанию инструментов к нижним по звучанию. (Я говорю о графической стороне дела). И каждая оркестровая группа имеет своё определённое место в партитуре. Так деревянные духовые помещаются всегда сверху. Под ними излагается группа медных духовых. Ещё ниже – ударные (с определённой высотой звука и с неопределённой высотой). Ну а в самом низу распологаются струнные. Естественно все ноты, играемые участниками ансамбля, (повторяю), излагаются по вертикали один под другим в определённом ритме, что позволяет дирижёру обьединить их всех именно ритмическим дирижёрским жестом. (Если бы этого не было, то все играли вразнобой). Это не значит, что все всегда должны играть одновременно (кто то играет, а кто то вступает позже). Задача дирижёра следить за правильным вступлением и всех обьединить.

Наступил новый 1994 год. Он был счастливым для меня и одновременно трагичным. Ведь в октябре этого года я потерял единственного родного человека в своей жизни – старшего брата.

В начале марта я получил известие, что моя 5-я симфония включена в репертуарный план нового осенне-зимнего концертного сезона, и репетиции должны начаться с 5 – го апреля.

Выехал в Кисловодск я на неделю раньше, что бы во время привезти весь нотный материал. 30 марта пасмурным ранним утром я ёжился от холода на железнодорожном вокзале на остановке автобуса 8-го маршрута, который должен был меня доставить в Клинику, в которую предусмотрительно я взял путёвку. (Командировка от творческой организации дала бы мне возможность быть в Кисловодске лишь пару дней).

Клиника, в которой поместился, была полустационаром реабилитационного типа, то есть научно-исследовательским учреждением кардиологического профиля от Пятигорского института курортологии (в 1992 году мне было сделано аортокоронарошунтирование). Но то, что в Клинике появился московский композитор, было своеобразной

сенсацией для отдыхающих. По прибытии я тут же передал партитуру моей симфонии Нестерову, а голоса – инспектору оркестра,

, и с понедельника репетиции начались.

Солнце уже дневало и ночевало над Кисловодском, несмотря на хмурые маловесенние дни конца марта. Весна на Северном Кавказе стремительно и буйно расцветала. Уже всё было в животворящей и так радующей глаз свежей зелени. Уже ходил по городу в рубашке, так как теплело с каждым днём и настроение было приподнятое. Приходил на завтрак в столовую в 8 часов утра (вместо 9 ), чтобы успеть к началу репетиций. Все относились ко мне очень благожелательно. Раздатчица к моему приходу уже готовила к столу, а столик находился в конце зала у огромного стеклянного окна с видом на Сосновую горку. Солнце заливало весь зал радостью света и утреннего тепла. Быстро поев, я, с ксерокопией партитуры подмышкой, с лёгкостью исполняемого долга отправлялся через верхний курортный парк вниз, к нарзанному бювету, а обогнув его – к стремительно и круто взмывающей вверх ул. К. Маркса, где высилось старинное остроконечное здание бывшего Дворянского собрания (архитектор Шехтель), где помещалась краевая филармония. В первый же день ко мне навстречу – младший научный сотрудник Сулейменова Майя Гаджиевна. Молодая женщина направлялась на работу в Клинику, где её ожидал приём больных.

«-А вы куда?» - приветливо спросила она.

«-Я?.. В филармонию, на работу.»

«-Вот здорово!» - восхищённо воскликнула она. Ей было крайне удивительно и одновременно приятно, что отдыхающий в Клинике приехал аж из Москвы в далёкий маленький Кисловодск не только лечиться, но и работать. Весь медперсонал был осведомлён от Главврача, что симфонический оркестр должен сыграть мою симфонию, посвящённую городу Кисловодску. Итак в понедельник, 5 – го апреля, я был к 9 часам в зале имени Скрябина, где проходили симфонические концерты сезона. Существует такое мнение, что композитору не следует приходить на первую или начальные репетиции своего сочинения, так как музыканты (артисты оркестра) только начинают знакомиться с музыкой, и неизбежны ошибки и т. д. Но искушение сразу услышать свою музыку в оркестре было настолько велико, что я не мог себе отказать в возможности присутствовать уже на первой репетиции оркестра, и начинать работу вместе с ним. И я конечнот же пришёл. Оркестр на сцене, я – в зрительном зале.

Перед началом репетиций дирижёр, по моей просьбе, дал мне возможность обратиться к оркестру, чтобы познакомиться с ним и, в нескольких словах, рассказать о замысле моего сочинения. К чести Нестерова всё репетиционное время понедельника ( с 9 до 13 ) было посвящено разбору музыки моей симфонии. Однако ушёл я с репетиций очень расстроенный и разочарованный. И дело не в нелестных репликах по поводу музыки моего сочинения (это естественно, и происходит с каждым новым сочинением, которое приходится разучивать, так как незнакомая музыка кажется оркестрантам плохой). А дело в том, что музыканты играли всё настолько плохо, что я решил отказаться от репетиций и забрать партитуру вообще. Благо командировку от Союза композиторов в Кисловодск я не брал.

Спал ночью очень плохо, а утром, во вторник, взяв второй экземпляр партитуры, вновь направился на репетицию в оркестр. Я подошёл к Нестерову и сказал, что забираю партитуру, так как отказываюсь от репетиций ввиду того, что чувствую, что при таком отношении музыкантов к музыке и при такой плохой игре исполнение симфонии не состоится. Нестеров, сойдя с подставки своего дирижёрского пульта сказал мне следующее: «-Не делайте этого». И, усмехнувшись, продолжал: -«Конечно симфония трудна для исполнения. Не говорю, что мы сыграем её блестяще, но я уверен, что мы её сыграем. Вот вы увидите, в концерте музыканты соберутся, и всё будет в порядке. Я вспоминаю» - продолжал Нестеров, -«как в бытность мою стажёром у Евгения Фёдоровича Мравинского (выдающегося дирижёра прославленного симфонического оркестра Ленинградской филармонии, который впервые сыграл 7-ю симфонию Шостаковича в 1941 году) произошёл такой случай. И это было при мне. Симфонический оркестр должен был играть 6 симфонию Шостаковича. Дмитрий Дмитриевич, скромнейший и кристальный по душевной сути человек, будучи неудовлетворён звучанием своей музыки на репетиции, решил забрать партитуру домой. Мравинский удержал его от этого шага, и симфония в конечном счёте была сыграна блестяще».

Я не скажу, что этот пример меня вдохновил. Ведь я не Шостакович, и симфонический оркестр Кавказских минеральных Вод не есть оркестр Ленинградской филармонии. Но рассказ Нестерова как то обнадёжил. И я решил, что надо подождать. А что касается нелестных реплик в мой адрес со стороны музыкантов во время репетиций, то это, как выразился Нестеров, «обычное явление на начальных этапах репетиционной работы, ибо музыки ещё никто не знает. Её нужно репетировать, то есть учить.» И он привёл ещё пример с не так давно состоявшимся в Кисловодске авторским концертом композитора Андрея Яковлевича Эшпая. Эшпай во время репетиций, несмотря на всю свою тактичность и сдержанность, даже порой выскакивал на сцену из зрительного зала, чтоб «осадить» иль сделать замечание кому либо из оркестрантов за нелестные высказывания или неверную игру.

На одну из моих репетиций в середине недели пришла музыковед Светлана Смолина, которая должна была вести этот концерт 8-го и 9-го апреля. Тем временем тепло продолжало набирать свои силы и лето в полном смысле слова вступало в свои права.

Уже по городу были расклеены афиши. Программа концерта была следующая:

Министерство культуры России.

Государственная филармония на Кавказских Минеральных Водах.

Симфонический оркестр.

ВИТАЛИЙ ЛОРИНОВ

5 симфония («Кисловодская»).

КАРЛ-МАРИЯ ВЕБЕР

Концерт для кларнета с оркестром фа-минор.

ВОЛЬФГАНГ АМАДЕЙ МОЦАРТ

Симфония номер 39 Ми-бемоль мажор.

Дирижёр – заслуженный деятель искусств России

Владимир НЕСТЕРОВ

Солист Вячеслав ХАЛЯТЬЯНЦ (кларнет).

Музыковед Светлана Смолина

Не скрою, что испытывал огромное удовлетворение, находясь в зрительном зале во время репетиций. На сцене оркестр и дирижёр, в зале же – я один. Меня играют. Изредка Нестеров поворачивается ко мне, сидя на стуле, или стоя за дирижёрским пультом, по поводу какой либо неясности в партитуре. Я – наедине с оркестром. Либо сижу с партитурой в одном из рядов партера, либо хожу между рядами, слушая, как что звучит. Для композитора это редкие минуты счастья, а временами – наслаждение слышать написанное им в реальном оркестровом звучании. Это настоящий процесс созидания.

Нужно сказать , что Кисловодск весной 1994 года (хотя апрель - это начало летнего курортного сезона) уже был переполнен отдыхающими. На довольно широком пятачке перед бюветом нарзанных минеральных вод – средоточие местных и пятигорских художников с экспозициями их работ, рассчитанных на продажу. В часы приёма минеральных вод – толпы людей. Атмосфера праздничная. Все пьют нарзан в назначенное время, рассматривают различные художественные изделия, стоят у книжных развалов, гуляют в парке или по Курортному бульвару. Время, когда деструктивность реформенной жизни ещё ощутимо не ударила по кисловодскому курорту (который заслуживает того, чтобы его взять «под купол»), по санаториям, многие из которых спустя совсем незначительное время стали работать не в полную силу, а многие стремительно стали закрываться . Итак 8-го мая симфония впервые прозвучала в симфоническом концерте в Ессентуках, а 9-го – уже в Кисловодске. Зал имени Скрябина был набит битком. В Клинике висела афиша, и по моей договорённости с администрацией филармонии, вход на концерт для отдыхающих и медперсонала был свободным. Особенностью кисловодской курортной публики, её неординарностью скорее, являлось то, что состояла она не из меломанов, а из приезжих со всех концов страны; притом людей неискушённых, далёких от музыки, к тому же живущих в городах, где нет симфонических оркестров. Всё это создавало атмосферу удивления, желания услышать новое, не частое в обычной повседневной жизни людей, приехавших на отдых в санаторий. Симфония исполнялась, как и в Ессентуках, во втором отделении концерта. После антракта на сцену вышла ведущая концерт, музыковед Светлана Смолина со следующим словом:

« Второе отделение концерта настраивает нас на особо волнующий лад, ибо сейчас состоится премьерное исполнение произведения московского композитора Виталия Лоринова, автора пяти симфоний, Концертов для скрипки и тубы с оркестром, автора вокальных и хоровых циклов, инструментальных пьес, музыки для эстрадного оркестра, и оперы «Сцены из жизни одного города» по Салтыкову – Щедрину. Сегодня мы будем слушать 5-ю симфонию, замысел которой возник в январе прошлого года, когда композитор отдыхал в Кисловодске. Находясь под сильнейшим впечатлением от панорамы зимнего города – курорта, Виталий Миронович сочинил кисловодскую симфонию. Думается недаром наш прославленный кавказский курорт , несмотря на случающиеся порой ненастья, издавна и поэтично величают городом солнца. Вот и в основу симфонии положен образ солнца, которое пытается пробиться сквозь марево плывущих облаков. Трёхзвуковая интонация, символизирующая главенствующий образ, пронизывает музыкальную ткань партитуры, цементируя в единое и органичное целое все основные элементы оркестровой композиции. Наличие ведущего лейтмотива, который в процессе музыкального развития постоянно видоизменяется, позволяет говорить о том, что симфония монотематична. Она вырастает из 3-х частей, каждая из которых имеет программный подзаголовок. 1-я часть называется «Дни зимнего солнцестояния на КавМинВодах», 2- я часть именуется «Каскадами горной речки Ольховки», 3-я часть сопровождается названием «Курортный парк под голубым небосводом». Следует обратить внимание на то, что в музыке симфонии отсутствуют чисто изобразительные приёмы. Здесь нет конкретики географических примет. Но программные заголовки служат ориентирами в сфере внутренних переживаний композитора, навеянных философскими раздумьями о смысле бытия, слагаемого из воспоминаний о былом, реалий настоящего и непредсказуемого грядущего. Субьективность художественного мировосприятия, как вы понимаете, не поддаётся словесной расшифровке, но оно невольно накладывает свой заметный отпечаток на произведение, отмеченное глубоким психологизмом, лаконичной манерой изложения, и далеко не простой, остросовременной музыкальной речью, на которой автор ведёт свой диалог со слушателем. Итак Виталий Лоринов. Пятая симфония. Первое исполнение на Кавказских Минеральных Вод

ах. Симфония посвящается городу – курорту Кисловодску.»

Когда в оркестре прозвучал последний аккорд, на несколько секунд установилась тишина. Присутствовавшие в зале слушатели не сразу поняли, что исполнение завершено, тем более, что последний аккорд прозвучал на пианиссимо, то есть совсем тихо.

И когда первыми стали аплодировать артисты оркестра, то есть скрипачи (постукивая древком смычка по пультам), зал разразился грохотом аплодисментов. Таким образом после последнего аккорда первое признание – за артистами оркестра. Сквозь шум аплодисментов я слышал крики «браво». Под несмолкающие аплодисменты я вышел на сцену и направился к дирижёру. Я крепко пожал ему руку и поцеловал его. Затем я подал руку в знак благодарности концертмейстеру 1-х скрипок, потом пожал руку концертмейстеру виолончелей, а после, приподняв руки вверх, соединённые «в замок», и покачав их над головой я выразил признательность оркестру. И после этого взмахом обеих рук вверх поднял оркестр со своих мест, адресуя успех исполнения оркестру. Аплодисменты перешли в овацию. Я несколько раз поклонился бушуещему залу, прикладывая правую руку к левой груди, то есть к сердцу в знак благодарности. Затем взявшись за руки мы вышли с Нестеровым за кулисы, оставив оркестр с рукоплескавшим ему залом наедине. Я был на гребне счастья. Успех был полный.

В послеконцертной суете, когда зал покидали люди, и артисты оркестры чехлили свои инструменты, а рабочие сцены приступали к уборке концертного реквизита (пультов, стульев и прочего), ко мне на сцену подошёл молодой человек, назвавшийся учащимся ПТУ, и задал мне вопрос, конечно предварительно поздравив меня. «-А почему музыка такая сложная?» Что я ему на это мог ответить.

« -Таково моё восприятие окружающей меня действительности. Таково было моё впечатление от Кисловодска в его зимнюю холодную пору. Таков в конце концов мой внутренний мир».

Он улыбнулся, пожал мне руку, и спрыгнул со сцены. А Нестеров, похлопав меня по плечу, сказал: «- Ну я же говорил вам, что мы сыграем, обязательно сыграем».

Мы обнялись. И с этих пор началась наша творческая дружба и творческое содружество с оркестром Кисловодска, продолжавшееся в течение ряда лет.

Собрав весь нотный материал, который я должен был вернуть в Москву, на полях некоторых партий я прочитал «автографы» некоторых музыкантов – исполнителей моей симфонии:

1-й кларнет. В конце его партии ручкой написано: «первое и последнее исполнение! Ессентуки, 8.04. И подпись.»

1-я валторна: «-Ничего. Даже хорошо. Играть можно! 9.04 Кисловодск.» И т. д.

«Комментарии» эти были не только курьёзны, но любопытны и интересны как для меня, так и для Нестерова. Симфонический оркестр города Кисловодска, столицы наших отечественных курортов, оркестр Государственной филармонии на Кавказских Минеральных Водах по праву разделил со мной мой успех, сыграв бесспорно одно из труднейших моих сочинений - Пятую симфонию.

автобиография | литературные произведения | музыкальные произведения