Виталий Лоринов

Композитор и писатель

автобиография | литературные произведения | музыкальные произведения

Литва – 1979.

В Вильнюсе я был в начале июня, летом. Встречала меня, гостя Союза композиторов Литвы, союзовская «Волга», и отвезла меня в шикарную гостиницу Совмина «Драугисте» (что означает «Дружба»). Уютный и сравнительно небольшой аэропорт, и номер «люкс» в гостинице, аж на 12 дней. А после съезда СК Казахстана, на который я был командирован год назад, зам. Председателя Правления Молдавского СК вполне серьёзно спросил меня : «- а сколько было банкетов?»

«-Два»-ответил я тогда, «-в начале, и в конце».

В Литве же было всё иначе, значительно скромней, сказал бы я.

Количественный состав СК Литвы большой, в сравнении с масштабами республики. Литва ведь небольшая. Огромное число концертов. И следуя своему правилу – необходимости на съезде выступить с обзором музыки, я слушал, вернее, старался слушать всё. И - масса высокопрофессиональной музыки, и с остросовременной лексикой. Они, литовцы, умеют это. Сказалось влияние ближней Польши и западно - европейских музыкальных центров. Особенно меня поразил Рекашюс, его «Метафония для скрипки и оркестра», которая звучала на открытии. По музыкальному мышлению, это – постпендерецкий. Рекашюс, однако, идёт дальше, используя, как правило, неорганизованную алеаторику. Звуковысотных обозначений в его музыкальном тексте уже нет, вот только знаки. Он собирался издавать словарь своих обозначений (расшифровку, объясняющих, и разъясняющих его музыкальный текст, и создающих столь мощное звучание оркестра. Секрет же этого звучания таится в том, что он, Рекашюс, разрешал и позволял всем концертмейстерам всех оркестровых групп играть так, как это им удобно, определяя лишь динамику и агогику в своей музыкальной ткани. Когда спустя лишь год мы встретились на отдыхе в Крыму, он рассказал мне о всей «кухне» его стилистики. Я пробовал писать вот так, как он, будучи восхищён звучанием его оркестра, но ничего из этого не вышло, не получилось. Ибо всё дело здесь в мышлении, а у меня оно иное. Он это слышал, именно вот так, а я же – нет. И у меня не было такой практики. А «Метафония» его звучала в исполнении не просто превосходного, а замечательного скрипача, Раймондаса Катилюса, которому Рекашюс, в немалой степени, обязан своему ошеломляющему успеху.

А А.В. Холминов, будучи секретарём СК СССР, просил меня (он был «ответственным» за поведение гостей) быть осторожным (при выступлении) в своих высказываниях о музыке хозяев (учитывая внутриполитическое состояние Литвы, то есть духа её, в советское, брежневское время). Но я не собирался никого ни ругать, ни порицать, и всё-таки остался верен себе, и говорил лишь то, что думал. Считаю, что высказать своё благожелательное мнение и отношение я просто обязан, и выступление моё на съезде было принято на «ура». Ну а на счёт Рекашюса высказывался я как раз не очень осторожно, назвав его оркестр гипертрофированным. И он меня потом язвительно переспросил: «- А вы какую музыку пишите?»

«-Конечно, академическую»- отвечал я. Но мой оркестр, по мощи и техническим приёмам, конечно, уступал Рекапшюсу. Но, тем не менее, мы долго с ним дружили. Пока, однажды, не позвонил ему по междугороднему телефону, и не услышал от него ответа по-литовски. При этом он всё время твердил своё. Откуда же мне знать литовский, но он, по телефону, мне не внимал. И вот таким нелепым образом естественная дружественная связь с ним прекратилась. Теперь не знаю, жив ли Антанас, ведь год рождения у него 1926. Приходится признать, что ничего вечного в природе нет, и, в том числе, и в дружбе. Но всё равно я сохранил к нему душевное тепло.

Пребывание же в самом Вильнюсе было запоминающимся и очень интересным (и колоритным я бы сказал). Как-то приехали на католическую службу, в собор святого Павла. Проникнуть внутрь костёла мы не смогли, так как костёл был переполнен. А это был воскресный день. Зато услышали мелодию действительно божественной красоты и простоты, которую, по окончании службы, пели хором все прихожане.

Обедал в ресторане с Саквой. Он был профессором и возглавлял тогда репертуарную коллегию Минкульта СССР. Он показался мне интеллигентным и очень интересным человеком. Теперь, увы, таких, уж нет, ни в Министерстве культуры, ни в самом творческом союзе.

А после того, как выступил я на съезде, меня дважды интервьюировали корреспонденты радио Литвы. Директор литовского Музфонда, Алик Ландсберг, по моей просьбе (а это подсказал мне Кирилл Молчанов, известный композитор, в ту пору директор ГАБТ(а) устроил для гостей экскурсию на выставку картин французских импрессионистов, привезенных в Вильнюс из Парижа. И были мы приглашены в тот день, когда для остальных посетителей экспозиция была закрыта. Но особенно впечатлила нас поездка в Каунас (прежнее название Ковно), бывшую столицу Литвы. Старинная и яркая по стилю, индивидуальная архитектура, меня ну просто потрясла. Мне показался этот город необыкновенно светлым, если не солнечным. Но он на севере же …

Мы побывали в музее Чёрлёниса (в музее же чертей – нет), и слушали музыку для колоколов в костёле, где её играли отец и сын Купрявичусы. А возвращаясь из Каунаса в Вильнюс, проехали мы Панеряй, где немцы замучили 60.000 мирных граждан, евреев Литвы. О трагедии в Панеряе писал ещё Илья Эренбург, в своей «Чёрной книге». Вообще во время второй мировой войны в Вильнюсе была уничтожена одна из самых древних и крупных еврейских общин в Европе, где хранились свитки Мёртвого моря, и рукописи – пергаменты ближневосточных цивилизаций ветхозаветных времён.

В один из дней пошёл я в святодуховный христианский монастырь Петра и Глеба, по сути, православный. Он существует ещё с 15 века, времён польско-литовской унии, и боролся против неё. Я встретил там совсем молоденького священника. В то время мои познания о Библии были весьма невелики, чтобы не сказать более. И я тогда сказал священнику, что начав читать, запутался я в ней, и уже с первых страниц её, Библии, я ничего не понял.

«-Ну а что нужно бедным мирянам?»- адресовал этот вопрос ко мне молоденький священник. И сам же и ответил: «облегчить душу им, и отпустить грехи»…

«-Скажите, а католик к вам может зайти?» - спросил я.

«-Конечно, но у нас нет всех атрибутов католического богослужения. Но мы его, конечно, примем, и он сможет совершить причастие. Вы знаете, у нас много в Литве различных сект, которые извращают религию».

«-Да секты, по-моему, везде есть».

«-А вы, какой национальности будете?»

«-Еврей».

«-Так у нас есть в Вильнюсе большая синагога», - с гордостью сообщил он.

«-Но я неверующий».

Святодуховный монастырь, как я уже упоминал, боролся за своё существование ещё со времён унии (союза). А рядом ним стоит костёл святой Терезии. Зашёл я и туда. И когда все верующие опустились на колени, пришлось стать на колени и мне, чтобы не быть белой вороной среди них. Но так как у меня не было опыта стояния на коленях, пришлось держаться за пол (касаться поочерёдно) обеими руками, что б не упасть. К тому же я был в светлых брюках.

Обилием памятных мест Вильнюс напоминает Петербург. И его смело можно назвать малым Петербургом. Здесь венчался Пётр первый, родился выдающийся актёр Москвин (Шверубович), В Вильнюсе стоит памятник Монюшко, премьера его оперы «Галька» состоялась здесь. Генерал – губернатором Виленского края был и фельдмаршал Кутузов, сознательно покинувший его ещё до прихода туда Бонапарта (в войну 1812 года).

А после окончания работы съезда остался в Вильнюсе ещё я на два дня. Я побродил по улицам старого города, заглядывал в его дворы. А заключительный банкет по окончании работы съезда был закрытым. Для этих целей был специально снят ресторан, где организаторами приёма были литовский Музфонд и Горком партии. Официанты строго дозировано разливали спиртное. После обильной закуски подали, как водится, второе, то есть мясное. Напротив меня сидел 55-летний, полный, крупный Башинскас. Я, выступая на съезде, сказал несколько слов о нём, и высказал критические замечания в адрес его симфонии (четвёртой). Он не обиделся, и мне сказал спокойно, что он напишет новую. Я посмотрел в его печальные и выразительные чёрные глаза, и рассказал ему, что на обратном пути из Каунаса в Вильнюс, проехали мы Панеряй, где немцы загубили столько людей. Он мне в ответ: «- Не надо об этом, там погиб мой отец…»

На тот период, когда был СССР, Литва – союзная республика в его составе, и, в центре Вильнюса была могила Черняховского, прославленного 35-тилетнего генерала армии, командующего Белорусским фронтом. Но с обретением Литвою независимости, по требованию властей, прах Черняховского пришлось перенести в Россию.

Одной, весьма значительной особенностью Литвы того времени была её, так сказать «сытость». Литва была самой мясной республикой Советского Союза. До 30 сортов мясных изделий я насчитал в буфете, и магазине, который находился рядом с гостиницей. И очень вкусный был чёрный хлеб. Как говорил мне местный житель: «- в Литве растёт всё, кроме винограда». И это так действительно. Ведь север всё же…

Другой раз посетил я Вильнюс, когда поехал отдыхать в Палангу, курорт на побережье открытого Балтийского моря. Ну а на съезд литовских композиторов, в Вильнюс, приехал я первым, и последним покинул его…

автобиография | литературные произведения | музыкальные произведения