Виталий Лоринов

Композитор и писатель

автобиография | литературные произведения | музыкальные произведения

Голубь.

Когда я жил в Кишинёве, на 4-м этаже 9-тиэтажного блочного дома (по ул. Карла Маркса, на Рышкановке), то соседом моим был Ефим Захарович. Типичный местечковый еврей, лет 55, родом из г. Оргеева (молдавское название «Орхей»). Высокого роста, был он всегда чем-то недоволен. Во всяком случае, это всегда было написано у него на лице. Был у него не лёгкий, скорее склочный характер. И это тоже отражалось на выражении его лица.

Работал Ефим Захарович где-то на базе, жена была домохозяйкой. Балконы были у нас смежными (через перегородку маленькую), так что можно было бы друг другу руку пожать.

А на его балконе лежали штабелями доски, а к перегородке, вплотную с моей стороны, примыкал шкафчик, куда я складывал пустую стеклянную тару ( всякого рода банки). А диких голубей, так называемых «горлиц», вокруг носились тучи. И они без конца садились на наш общий с Ефимом Захаровичем балкон. Особенно, конечно, по утрам, и непременно, всегда, гадили. Голубь то птица красивая, но очень глупая. Захар Ефимович их, горлиц, беспрестанно гнал, и почему-то громким «кышь!». Однажды утром, когда открыл я дверь своего балкона, увидел голубя, лежавшего ничком на моём шкафчике, хотя то голуби обычно садились на перила. Хотел его прогнать, но голубь вдруг как-то стремительно взлетел, и тут же рухнул рядом, на пол балкона. Я понял, что что-то с ним неладно. Однако птица испугалась, неловко отскочила от меня, при моём приближении. Потом и вовсе забилась в угол, в узкий проём между шкафчиком и перилами. Мне стало жалко голубя, но я не знал, что мне с ним делать. И всё-таки я кое-как его схватил, и посадил в плетёную металлическую сетку, в которую я покупал картофель и другие овощи. Ну и повёз его к ветеринарному врачу, в ветеринарную лечебницу. Благо поехать мне было туда не внове, так как имел я опыт со своим котом, которого потом благополучно «сплавил» своей подружке Вале. Но кот ведь связывал меня то по рукам и ногам, как и любая животина в квартире.

С трудом удерживал в руках живую птицу.

«-Да у него крыло ведь перебито»- резюмировал ветеринарный врач, «- вот заживёт, и улетит» – успокоил меня он.

И понял я, в чём дело. Захар Ефимович, как видно, успел задеть увязшего в балконных досках голубя. Ну а когда невольно повредил ему крыло, схватил его и подложил, благополучно, ко мне, на мою сторону.

И так я, по приезде к себе, осторожно вынул птицу из плетёной железной клети – сетки. Она опять нелепо выпорхнула, пытаясь вновь и вновь взлететь (чтобы скорее улететь), и моментально, камнем, рухнула с моего балкона вниз. В одну секунду я смекнул, что ведь вокруг - дворовые коты, большие, толстые и дикие (то бишь свирепые), вечно дерущиеся на помойке. И одним мигом они достанут голубя, сгрызут. Что было делать. Стремглав я бросился скорее вниз. А голубь, к счастью, упал то в маленький зелёный скверик, огороженный у первого этажа. А в скверике росла высокая и неухоженная трава. Схватил я в руки насмерть перепуганную птицу, прижал её к себе, к своей груди, и чувствовал, как сильно колотится её сердечко. И если б голубь стал жертвой уличных котов, то не простил бы себе этого. Живое существо ведь… А голубь был цвета серого, с иссиня-чёрным опереньем.

Я притащил его к себе, и осторожно выпустил на пол балкона. Он вновь, хромая даже больше, забился в угол. Я, по совету соседей, пошёл купить ему пшена, затем налил в коробочку, из под сливочного сыра, воды, и стал наблюдать за ним. И голубь долго (наверно день или полтора) ну не давал о себе знать. А дело было летом, в июне. И как-то подсмотрел, что голубь, хотя и ковыляя, но всё же выбрался из своего угла. И пил водичку, да поклевал чуть-чуть пшена. Ну а потом опять убрался восвояси. Я постепенно стал оставлять балкон открытым, чтоб он привык, и не боялся ходить к воде, которая была совсем в другом конце балкона. Затем я осторожно садился на балконную панель, и звал его «дурашкой». И он стал реагировать на мои зовы. В конечном счёте, через неделю, уже в моём присутствии, он, переваливаясь с одного бока на другой, шёл пить воду. Но пробираясь мимо меня, пугливо озирался, и норовил скорее спрятаться опять.

Прошло уж две недели, крыло у голубя не заживало. А мне то в отпуск надо было уезжать. Что делать с птицей, она погибнет же без меня. Летать не может, а кто покормит и водички даст?.. Решил я обратиться к моему соседу, с 7-го этажа (где жил я прежде), Васе Павловскому. А Вася был 42-хлетний человек, бывший спортсмен, с открытым и мужественным лицом. Ведь у него недавно родилась дочь. Быть может Вася выручит меня, на время моего отсутствия (то есть отьезда в отпуск из Кишинёва), и возьмёт голубя к себе. И, удивительное дело, Вася никак не отказал. Напротив, он мне сказал, чтоб взял я пустой ящик из под фруктов, в соседнем доме (там помещался овощной магазин). И только я собрался, чтобы пойти, минут через 15, как позвонил мне в дверь сам Вася, и с пустым ящиком картонным, в правой руке. И я опять с трудом схватил вновь перепуганную птицу, и плюхнул её прямо в ящик, к Васе. А Вася ко мне: «-Ведь ты же смотришь передачу «В мире животных»?.. Ну, как же может зарасти крыло, коли он бегает у тебя туда, сюда. Он, голубь, должен некоторое время жить неподвижно». Картонный ящик же был с дырочками (прорезями).

Я: «-Вася, я дам тебе деньги на пшено».

«-Ну да, я ещё буду ему что-то покупать. Он у меня борщ жрать будет!».

И ушёл. Я же вздохнул с облегчением. Хоть и на время, но отдал голубя в хорошие руки. Но всё ж мой голубь, которого прозвал «дурашкой» (а птица эта ведь только ест, и гадит, и более то ничего), успел таки ко мне привыкнуть. И откликался на кличку, которую я дал ему (по крайней мере, оживлялся, когда я звал его). И даже в комнату стал заходить (через открытую балконную дверь).

Прошло полтора месяца, и, наступило наконец, то время (впрочем, всегда грустное для меня), когда мне нужно было возвращаться в Кишинёв. Конечно помнил и о голубе, и с трепетом я думал о том, что буду делать с ним. Ведь впереди зима, куда я его дену. Не может же такая птица постоянно жить в квартире.

Я прилетел. Когда сошёл с троллейбуса, на остановке, и двинулся по направлению к моему дому, то вдруг увидел идущую навстречу мне старшую дочь Васи, Галю. А Галя была довольно крупной, рослой, 15-тилетней девушкой. И, я, невольно, инстинктивно, тут же хотел перейти на другую сторону улицы, чтобы не встретиться с ней, и что бы Павловские пока не знали, что я уже приехал, то есть уже на месте. Но Галя, успев внезапно заметить меня, радостно воскликнула: «-Дядя Витя! Улетел ваш голубь, улетел!..»

Боже, какая радость! У меня словно гора свалилась с плеч. И, значит, зажило у голубя крыло, всё-таки зажило! Спасибо Васе, спасибо другу за то благо, которое он дал мне. Ведь он спас птицу, и этим спас меня. Ибо никак не ведал я, что буду делать то с ней дальше. Ведь голубь то - живое существо, и было б очень жалко, если бы оно погибло. И я был просто счастлив таким вот поворотом дел. И стало так невыразимо мне легко. Жизнь победила, и в этом факте для меня было всё. Ведь в этом было, несомненно, счастье…

автобиография | литературные произведения | музыкальные произведения