Виталий Лоринов

Композитор и писатель

автобиография | литературные произведения | музыкальные произведения

Человеческий голос

12.02 2000 года произошёл разрыв в моих семейных отношениях с Н.С. Конечно, он был вызван ссорой, но углублённый и подсказанный людьми, отнюдь не заинтересованными в нашей совместной жизни. Но за сорвавшиеся из моих уст оскорбительные слова (8.02), открыто я покаялся, и дал обещание никогда подобного не допускать (реабилитировал себя).

Прецедента прекратить отношения вообще и стать чужими - как будто не было. Я убеждён, что эта идея была всё-таки чужой. Необходимость кардинального отношения к Н. я осознал, так как узнал по-настоящему её характер.

Я ей сказал, что убедился, что без её советов, интеллекта, здравой головы, ну и, бесспорно, внешности, не обойтись мне. Другой такой мне не найти, и что вот счастье возможно только с ней. Но как жить при создавшихся условиях. Конечно, приезжать ей ко мне всегда тогда, когда она это сможет, и жить лишь только на средства мои.

Я обещал её полную поддержку во всех вопросах. Совместно обустраивать наш быт и совершать покупки. Быть с ней, и для неё…

Вопрос моего здоровья тогда был для меня не актуален (сердце, глаза и нервы, и т. д.), хотя прошедшее, конечно, даром для меня никак не могло пройти. Вопрос был просто в нужности друг другу. Но для меня тогда сомнений в этом не было. Её же отношение ко мне по-прежнему вызывало опасения. И если у неё интерес ко мне потерян, то такая постановка вопроса была уже для меня спорной. И если Н.С. разочаровалась во мне (об этом говорили её мать, да и недруги мои), то я - бессилен что-либо исправлять. Если это, хотя бы на иоту не так, я обещал ей счастье и покой, и полное согласие во всём с нею.

Поразительна мелочность и неконтактность больничных медсестёр (13 ПБ). Прошу их разрешить мне позвонить, сказать лишь пару слов буквально. Они не только не хотят, но и придумывают, что, мол, де буду звонить по междугородней. Ну, словом, наговаривают на меня. Ну ладно, переживём, а сейчас надо браться за работу, чтобы времени-то зря не потерять. Погода стоит дивная, невольно или как бы возвращая в недавнее, и столь благополучное прошлое. Однако в этом году всё изменилось, и счастье просто покинуло меня. При хмурой погоде у меня, естественно, депрессия, при ясной и солнечной - в неведении, что происходит, или что произошло со мной. И вот когда всё осознаёшь, то по контрасту - плохо. Но нужно брать себя в руки. Унизили меня ведь из-за жадности и скупости. Конечно не моей. И это - факт. Во всём виноваты деньги.

Пребывание на даче, в прошлом, 1999 году (притом я был на воздухе с утра до вечера), меня очень укрепило. Я полагаю, мою иммунную систему. И это стало "защитой" от происшедшего на меня нападения. Там я взахлёб был занят делом (ведь был же увлечён Н. С.), то есть с утра до вечера работал по даче. Однако для меня теперь просто прогулки на воздухе, просто слоняться без дела, не только противопоказаны, а прямо ненавистны. Ведь лезут всякие дурные мысли в голову. Да, сердце как будто укрепилось на свежем воздухе, но нервы мои, мягко говоря, сдали от испытанного мною доселе невиданного стресса. Меня очень теперь одолевает усталость, хотя, возможно, это и весенняя истома.

Вообще год 2000 огорошил меня непредвиденными неприятностями. Будучи в Кисловодске, договорился с дирижёршей Бойко, а также с директором филармонии, о включении моего очередного сочинения в репертуарный план местного симфонического оркестра. Я получил бумагу на имя двух председателей СК для подготовки нотного материала к исполнению на КМВ. Но вдруг внезапно выяснилось, что Нестеров (как главный дирижёр) исчез, а Бойко отказалась. А я готовил для них Концерт для тубы и оркестра, а также двух частный Концерт для симфонического оркестра. И это явилось началом конца моих тесных творческих связей с Кисловодском. А ведь не только я туда звонил, но и писал. И этот факт (письмо от Бережного с отказом), да плюс разрыв в "семейных" отношениях, настолько повлияли, что я два месяца пробыл в стационаре санаторного отделения 13 ПБ. Я думаю, что самостоятельно, без пребывания в больнице, не выкрутился бы из создавшегося положения, настолько был подавлен той бездной унижений, которые свалились на меня одновременно. Реакция же на случившееся 12.02 была столь велика, что у меня в течение пяти последующих дней просто кружилась голова, так как никак не мог придти в себя, не то, чтобы работать. Пришлось кататься на метро по 4 часа в день (то есть в Люблино, и обратно домой), дабы быть на людях, чтобы сбивать депрессию и малейшие мысли, связанные с ней. А сколько горя и сколько слёз было пролито от взаимоотношений с "маленькой принцессой" (как я её тогда именовал), и её гадкой, зловредной (это не то слово!) матерью - крепкой старухой 83-х лет - волка в овечьей шкуре! Как будут развиваться у меня теперь события, знает только господь Бог.

Сегодня вроде славный день, так как мне удаётся и писать, и работать. Но вот о чём писать, ведь мыслей у меня - ноль, так как лишь кроме колоссальных личных потерь я ничего за два последних месяца не ощущал. Но я стараюсь обязательно занять себя, иначе можно просто сойти с ума. Да и настроение моё сегодня благоволит к работе. Впервые я потерял настолько интерес и к творчеству, и к книгам, ибо понял, что самое дорогое в жизни - это человеческие отношения (в высоком смысле). Всё остальное - просто прах, и ничего, и никому не нужно. Пусть женщина капризная, нелёгкая, но только с ней могу, и ни с кем более. И ничего другого в жизни нет (хотя она впоследствии и скажет, что у меня есть музыка, и это - правда).

Да, прожив жизнь, я всё равно не смог поверить такому лицемерию. Такого никогда не видел я. Серьёзно полагаю, что наш разрыв, бесспорно, был заранее задуман. Нашёлся повод. Такая мать, как у Н. С., это - злой рок, и почему судьба благоволит к таким, а не наказывает?.. Ведь я же во всём верил им и относился искренне. Они со мной темнили, и при удобном случае ну просто учинили расправу надо мной. Обманывать и предавать - это черты характера, свойственная и матери и её дочери. "Яблоко в1д яблон1 далэко не в1дкотиться" (украинская пословица). А так хотелось мне человеческого тепла, так мне хотелось хорошего. Ведь времени у жизни то моей осталось не так немного. Уже 62, сердечник, невропат, глаза - ни к чёрту. А жажда деятельности у меня - по-прежнему, стремление ещё чего-то сделать и что-то успеть. А вот истинно стоящей работы не находится, хотя всё более овладевает мною желание жить и работать (и в области литературы тоже).

Сколько прекрасной русской и советской музыки создано в 20 веке, но вот остались к этому-то времени одни лишь крохи. Лишь несколько фамилий, словно вершины. Да так оно и есть. Прокофьев, Шостакович, Хачатурян, Свиридов, Родион Щедрин - вот итог века. А новое ещё не родилось, не зародилось. Искусство теперь в роли (качестве) снобизма. А это - в слаборазвитых странах, к коим относится и Россия. Ведь в них - борьба за существование, и им - не до эстетики. Разве высокие порывы души так часты, чтобы без них нельзя было обойтись? И ведь обходятся. Хотя продукты творчества не иссекаются, а умножаются, но вот возможности использования их ну просто ограниченны по множеству причин. И получается, что всё есть суета сует, и жизнь - как самоцель, а не познание и усвоение. Не только одной жизни не хватает, чтобы узнать, постичь, послушать, посмотреть, да и потребности души ведь не всегда диктуют такую данность и необходимость.

15.02.Я никогда так рано не укладывался спать, и настолько не отсыпался. Извечно сон для меня - испытание, у меня всю мою жизнь с ним нелады. Сон здесь есть следствие, конечно, приёма реладорма и феназепама, дающие возможность действительно поспать подольше (около 9 часов, что для меня - цифра немыслимая). Может и отдохну за эти несколько дней, за беспрестанно преследующие меня короткие ночи. Благо, что я в палате - один. Правда, палата темновата.

Начну я переделку многих сочинений в различные инструментальные составы (чего я так и не осуществил). С опаской и недоверием в душе я думаю о будущем, о том, как мне восстановить мои отношения с Н.С. Ведь без неё я - как без рук. (На тот момент это и было так, так это было, я же - человек очень привязчивый). Да, за Н.С. нужно бороться, и, безусловно, приносить ей цветы.

Год начался очень неопределённо, а без Н. С. я как-то не мыслил свою дальнейшую жизнь. Впечатлений, за исключением от свалившегося на меня горя, у меня никаких не было, ну а теперь то впечатлений каких-либо и вообще маловато. Ни возраст и ни жизнь уже не дают мне возможностей для простора. Встречи с людьми теперь так редки, ограничены, тем более, что и круг интересов у меня теперь иной. Но только был бы друг, опора. Однако всё это - в мечтах, как показала жизнь. Ходить в общинное собрание, молиться, но это меня мало убеждало, если не совсем вовсе. Ведь без практических дел жить я не могу. Бездарные прогулки с возможностью таких же встреч со случайными людьми - пустая трата времени. И гробить настроение позволить себе я тоже не могу. Ведь просто получу депрессию. Зачем же это? Я - человек, живущий интересами, а не стереотипами человеческого бытия.

Вот как жить дальше, просто не ведаю. Такого со мной прежде не бывало. Я всегда точно следовал поставленной цели; знал, что нужно, и как мне поступать. Теперь же впереди у меня полная неизвестность, хотя я всё-таки подошёл к истине. Что может быть ценнее в жизни, когда кому-нибудь ты нужен (хотя с Н. С. со мною получается наоборот). Она всё больше помнит плохое, хорошее же - нет. И так остаётся только ждать, да и записывать свои переживания. Другого лекарства или какого-то оружия у меня, против моей, порой кошмарной тоски, нет. Боюсь, что никто и никогда не прочитает то, о чём сейчас пишу, и что. Хлобыстну-ка сейчас половину настоя валерьянки, чтобы погасить моё волнение, вернее реактивное состояние. Но ничего из этого то не выходит. Однако бумага всё "выдержит", лишь бы в голове моей были мысли. Одиночество действительно сводит с ума, но куда от него деться?.. Нет энергии подняться и двинуться куда-нибудь, куда глаза глядят. На улице - тающий снег, грязь и туман, ну просто мерзкая погода, и от воздействия которой на нервы, психику, на настроение, может спасти только действительно хоть маленький кусочек счастья. Но где оно?..

Чем у меня не "домашний арест"?.. Но находиться в этой слякоти на улице, ещё тошнее.

Какой всё-таки жестокий человек Н.С. Она, конечно, и безусловно - плоть от плоти своей матери. Нет сострадания у неё. Но в этом случае играет роль лишь личный опыт; такой тоски, как у меня, она ведь не испытывала. А потому и понимает всё это эмпирически, лишь разумом, не сердцем, и то, если захочет всё это понять. Вчера болтала целый час по телефону, но всё - о чепухе, сказав в конце, что мы - друзья. А я считал, что вот разрыв то у нас - временный. И ни одного слова о моём одиночестве. Как всё это предвидела моя покойная мама. Её опасения сбылись. Как был я одиноким, так и остался им на старости лет. и опасаюсь, что теперь оно может довести меня до безумия. Как жаль, что я - не беллетрист, было бы о чём теперь писать, а то делаю лишь заметки, либо записи "на полях". Даже больница даёт мне пищу для размышлений, а вот сидение в 4-х собственных стенах, кроме тоски, ну ровным счётом ничего.

25.02. Всё идёт у меня к развалу. Гасить неудовлетворённость спиртным - так нет у меня здоровья. Да мало толку, это - лишь на время. Идея бесплодно гулять, значит не миновать мне дурных мыслей, к тому же идти не к кому. Везде для меня - одиночество и тоска. Столько литературы вокруг меня, такая библиотека, и нет у меня теперь интереса читать. А ведь я всегда смотрел на книгу не на как развлечение, а как возможность открыть для себя что-то новое, что-то неведомое познать. Говорят, что знания никогда не бывают лишними. Наверно это так, но мне оно ничем в жизни не помогли, и ничего не дали с точки зрения практической. Но так ли это? И разве чужой опыт - не пример? Нужно уметь самому строить жизнь, чего я не умел никогда, а потому построил её проигрышно. Я никого не встретил и не удержал возле себя. Наверно бездумно и глупо себя вёл, так как не сумел "победить" даже 60-тилетнюю…

Трудно не пасть духом, трудно не сгорать от тоски и тревоги почти целый день. Слабый я человек, да и наследственность, по-видимому, слабая (хотя зав. отд. считает, что как раз хорошая), ибо прежде был силён не духом, а страстью, то есть любовью к делу, и т.п. Ведь музыка моя нигде-то не звучит, а, значит, всё строилось на слабом основании. И пользы никому от моих писаний нет. Выходит, жизнь проиграна на все 100 процентов, так как ничего-то не добился: что я есть, что меня - нет.

Жизнь моя с 12.02 рухнула (так полагал я на тот момент), ибо потерял самого себя, как многое другое. И ничего не достигла моя целеустремлённость, - нигде никаких результатов у меня нет. Как теперь нести эту ношу-жизнь, и не упасть. Жить одним часом, мгновением, но так я никогда не мог. Конечно, когда светит солнце, то на душе легче, но в основном-то пустота. Сколько труда положено, фактически, ни на что. А ведь это был труд всей моей жизни. Я не умел любить, и не умел дружить, и страшно, что теперь никому не нужен. Говорят, что желать себе смерти - грех, ну а зачем такая жизнь, когда живёшь без пользы, когда она никому не нужна, и даже самому себе. Жить для себя - это пустое, не в радость. И во всём усилия мои тщетны, несмотря на желание.

Однако надоело думать о былом, надо жить настоящим. А его нет, этого настоящего-то… Уже упоминал, что музыка моя нигде-то не звучит, и, за редчайшим исключением, и ничего не напечатано. Хоровая моя музыка вообще не нашла применения в Москве.

В течение нескольких часов не мог прийти в себя. К кому только не обращался за советом, звонил, морочил голову. И состояние сверх психопатическое. Едва я успокоился, так как звонила сама Н.С. Стал лихорадочно работать над инструментальным трио. Пока 1 часть - лучшая, 2-3 - я, схематические, то есть статичные. Но это - камерный состав, и состоящий из оркестровых инструментов (флейты - пикколо, басового тромбона и барабана). И квадратность заложена в самом тематизме этих частей. Однако их достоинство, считаю, в том, что ничего ведь не придумано, и всё естественно возникло в мыслях, в голове, именно темы.

Но главное сейчас - вернуть ко мне Н.С. Препятствием, притом большим, является её мать, которая заморит всех, пока жива. Ведь я - совсем не первая её жертва в не получающейся личной жизни её рабыни-дочери. Я уже изучил это исчадие, которое ради своей шкурной жизни и собственную дочь не щадит. На вид как будто тихое, молчаливое и интеллигентное, но "…по зубам - собака". Нет, мне не выиграть "дуэли" с ней. Да так оно и вышло, в конечном счёте: я проиграл.

Конечно, виноват во всём я, если и исключить сложившиеся обстоятельства. Но почему не извинить, когда ты просишь прощения? А ведь Н.С. считает себя христианкой, скорее хочет ею быть. Но это, каким же образом, без всепрощения?.. И некому-то с ней поговорить, что не бывает ни один человек на свете, который был бы прав во всём. И некому её остановить, то есть её, как человека, с таким невероятным самомнением. Да, беда действительно не приходит одна. Рухнули "связи" с Кисловодском, произошёл жестокий разрыв с Н.С., и потеря контактов с Минкультом (по части приобретения моей музыки), пи жестокий упадок сил осенью. И как я не упираюсь, но тащит меня моя жизнь, притом жестоко и свирепо, в пропасть, постоянно и постоянно отбирая у меня всё, по частям. Одни потери, приобретений никаких.

Апатия, то есть депрессия - это потеря интереса ко всему. И это - страшно. Удастся ли возродиться мне на это раз?.. Я вспоминаю больницу им. Алексеева, её санаторное отделение, куда поступил мужчина лет 55, в костюме и в рубашке с галстуком, очень приличного, я бы даже сказал интеллигентного вида, смотревший, не мигая, всё время в одну точку. И у него не было воли даже встать со стула и пойти поесть. В конечном счёте, его отправили в острое отделение, так как он был почти невменяем. А это ведь, как минимум, на целый год, как минимум с уколами, разбивающими мозг. И вряд ли человек после этого может быть дееспособен. И я очень боюсь, что деградирую настолько, что может так случиться, и мне без пребывания в остром отделении не обойтись (?!). Но это ведь для меня - уже конец. И я превращусь из творческого человека - практически в живой труп. И это - смерть, так как существование уже бессмысленно.

Сколько свободного времени у меня зря упущено с 12.02, и я сегодня вновь в таком пожаре. Вот если б можно было проспать такое состояние, а у меня, напротив, - бодрствование, волнения, тревоги. И из-за этого и тормозится работа над моим трио. Да и фортепьянный цикл для юношества мусолил целый год. Но моя муза требует спокойствия, иначе мне не сочинить ни одной ноты. А этого покоя у меня и нет, я его потерял в одночасье. Моя душа ведь не способна существовать в таких условиях: я просто гибну. Вся жизнь, вся, без остатка, отдана творчеству. А результатов - никаких. А время теперь идёт уже неумолимо. Последние дни - словно в агонии. А вот куда бежать от них, не знаю. Духовно я очень опустился, и перестал читать, и не молюсь. Ни во что нет веры у меня, а, значит, нет опоры. Отчаяние, и всё. А вокруг меня жизнь кипит, люди спешат куда-то, мечутся. Один я - неприкаянный.

Прочтёт ли кто-нибудь, когда-нибудь всё это, - не ведаю, не знаю.

Всю жизнь я опасался и праздничных и выходных дней, так как вдвойне я ощущал своё одиночество. Теперь оно стало повседневным для меня. Как страшно, когда нечем себя занять, когда не хочется ничего делать. Приходится даже есть себя заставлять.

Всё, что я мог, насколько понимал, я делал для Н. С. А у неё ко мне - ну просто никаких эмоций. Одно равнодушие, и всё. Хотя когда мы познакомились, какой-то интерес у неё был ко мне, вопрос только какой. О результате теперь уж ничего не скажешь, время прошло. Но речь идёт о женщине, которую не удовлетворили два предыдущих брака, причём один из них длился более 20 лет (?!). И я, но совершенно неосознанно, вознамерился решить её проблему… Конечно теперь смешно, тем более, что и окружение её играло столь отрицательную роль, столь беспардонно вмешиваясь в нашу личную жизнь. Сегодня для меня всё это выглядит более, чем дико, но почему тогда я плохо всё понимал. "Один же в поле не воин!"

Вообще тяжёлый месяц - февраль. Ведь это - и концентрация зимы, и всё мертво, по-прежнему. И не хотелось бы, чтобы запоздалый холод перекинулся на март. И, таким образом, зиме ещё "стоять" почти полтора - два месяца. И настроение моё никак не сглаживается, и не могу спокойно я ничего делать. Беда-то в том и состоит, что не прибился я ну ни к какому совершенно порогу: все для меня - чужие, и я для них тоже чужой. И, вследствие вышесказанного, морально и физически беспомощен перед жизнью. Своей "ниши" я так и не нашёл, и потому с такой опаской ползу по жизни. Я - как тяжело больной, исход которого уже предрешён. Но я действительно растерян, и не знаю, чем и как мне теперь жить. Неприспособленность и непрактичность, которая была прикрыта прежде жизненными силами, теперь, после осмысления и разочарования, со всей своей ужасающей для меня наготой, вылезла наружу.

Я не люблю и не умею ни развлекаться, ни отдыхать. А вследствие плохого зрения я не могу проводить время за телевизором, или за чтением, хотя последнее я очень люблю. Отсутствие обыкновенных жизненных интересов привело меня постепенно к изоляции от людей. Уже давно я перестал испытывать потребность в художественных впечатлениях вообще. И в этом я повинен сам, так как перестал ходить на выставки, в концерты. Театр я вовсе не люблю. К тому же жизнь осложнена серьёзными транспортными трудностями, так как живу совсем не близко от метро. Автобус, всегда мною ненавидимый как вид транспорта, теперь для меня - основное средство передвижения. Ну а, короче, "жить или не жить", хотя над этим я почти не властен. Так что надо мной вполне серьёзно довлеет всем известный гамлетовский вопрос.

В 12 часов дня вдруг потемнело, и темнота скрыла раздражающий фактор ненастной погоды. И душе и глазу стало несколько легче. Однако побаливает голова, так как меняется давление. Или климат уже на этих широтах стал непригодным, или годы мои дают о себе знать, но хуже времени, по недомоганию, я и по сей день не знаю. Наверно оба фактора играют роль. И так прошёл только текущий день, весьма тяжёлый для меня в психологическом отношении. А как же жить дальше?

А вот сегодня - солнце, лёгкий морозец. Но Н.С. моего возврата не желает, говорит по телефону очень спокойно. Следовательно, обиды нет, но есть констатация фактов и укоренившееся мнение. Да, наши отношения стали не столько уродливыми, сколько похожими на мало знакомых. Она давно уж в пенсионном возрасте, и её телефонные разговоры со мной всё более холодные. Неужели она поставила жирную точку в своей душе. А впереди ведь целый день, и где найти в себе силы жить и заниматься делом. Ведь сколько уже исчерпано душевного запаса.

Итак, просто существование. И идти куда-либо или звонить кому-либо - не хочется. Только одно желание - лечь в постель, хотя не помню у себя такого состояния в утренние часы. Правда позавтракал, а потому и настроение и мысли мои утяжелились, и голова работает с трудом. Вновь наступили выходные дни, подобные домашнему аресту. Однако, после всех моих ошибок, источником не складывающихся отношений с Н С. есть, главным образом, её матка, которая вновь - на авансцене. И как бы я не относился к Н. С., жить нам совместно - не суждено. Видимо Н. С. такое положение устраивает.

И так ценности мои поколеблены. Всё стало неинтересно и апатично, и нет никакого желания у меня жить (хотя гимнастику я по утрам всё-таки делаю). Сонливость. Как прожить осмысленно этот день, не потерять его. Ведь уже год, как перестал владеть я своим временем. Сегодня февраль 2001, но положение вещей такое же. И самому мне ситуацию не изменить, а помощи извне мне просто ждать неоткуда.

Небо сегодня чистое и голубое. Редкий, за последнее время, солнечный день. Немного подремал, но это не восстановило энергии, и работать всё равно не хочется. Но если ничего не делать, значит погибнуть. Печатать цитаты и афоризмы мне уже ни к чему. Всю жизнь я образовывал и совершенствовал себя, а результата - никакого. И ничего это не дало, а только забрало у меня время, и отгородило от людей. Но люди то теперь крайне примитивны. Однако если бы и ничего не делал, всё равно время ушло.

И всё-таки пишу, так как мне стыдно становится перед самим собой ничего не делать, а предаваться лишь унынию. Пишу, чтобы не развалиться, не распасться.

Вот, что такое не востребованность человеческая в моём лице. В 62 года меня перестали впускать в дом так называемой "жены", а в 63 попросту выгнали оттуда. И надобно было дожить вот до такого положения, чтоб отношение ко мне было как к уличной собаке. Это могло случиться только на такой земле, среди таких страшных людей, о жизни и существовании которых даже не мог предполагать, так как я был воспитан и сформирован в совсем другой, отличной от таких, среде. Конечно, только корысть с их стороны, и ничего и близко человеческого… Да, жизнь мне не давала ну никакого выбора, никак. А я наивно полагал, что "человек рождён для счастья, как птица для полёта", как говорил А. М. Горький. Единственный выход из положения сейчас, это отвлечь себя от этих мыслей, то есть заставить заниматься делом, конечно стоящим. Да, мать Н.С., я повторяю, безусловно, сымитировала между нами, то есть её дочерью и мной, конфликт, дабы Н. выставила меня из их квартиры. Так эта мать и будет делать постоянно. Она, эгоистически, никак не заинтересована в личном счастье и благополучии родной её дочери, как это ни парадоксально. Все, кто пытался жить с её дочерью, для матери конкуренты. И как же безбедно устроилась эта сволочуга. Я, ненавидемее и вреднее, по отношению к себе, на свете человеческой особи не встречал. Какая злая женщина! Она будет любыми способами добивать меня, дабы я не вернулся к ним, ни в каком виде. Но возвращаться к Н. мне нужно, ибо я остаюсь на свете по-прежнему один. Мать Н., это - вампир, который идёт по трупам. И каким же это несчастьем оказалось для меня ввязаться в эту семью…

Сегодня годовщина разрыва с Н. Плохо с глазами, так диагноз у меня - прогрессирующая высокая миопия, влекущая за собой и дистрофию сетчатки. Для улучшения кровообращения проделаю ряд лазерных сеансов у Ромашенкова. Конечно, нужен мне стационар (для консервативного лечения). Но это теперь не просто.

Завёз к Н. продуктовую посылку (из Х.А.М.Ы. - благотворительной организации). Н.С. сказала мне: " - Мой дорогой", и при этом ещё поцеловала. Но какова цена всему вот этому после моего "презента"? Да просто нулевая. Так сказать "милосердие за деньги", или "любовь" за деньги… Короче фальшь, я в этом убеждён. И с каждой такой, казалось маленькой, но всё равно подачкой, я падаю в своих глазах. Так жить нельзя.

Но ранее Н.С. хотела семейных отношений. Вот весь вопрос, что она в это вкладывала… Ну а теперь откладывает. А ей ведь 62. Какая же, однако "смелость". На что она рассчитывает в будущем? Но поразительная инфантильность с моей стороны, то есть полное отсутствие мужества. Так обывательски я никогда не жил, и как же мог скатился я до потери чести?.. Вымаливать крохи расположения при помощи подарков (вернее подношений). Это - не в принципах моей жизни. Подарки - это элементарные подачки, ну просто взятка, и всё. Но счастье ведь ни за какие деньги не покупается. Дарят, когда действительно привязаны друг к другу, иначе - фальшь. Как низко я пал. Ведь "чистое к поганому не пристанет" (русская поговорка). Жизнь это, впоследствии, подтвердит. Ну а пока я мучим разрывом, и самолюбие моё не может успокоиться, то есть перенести сложившегося положения дел.

13.02. Господствует проклятый ельцинский идеал: "Моя хат - с краю, я ничего не знаю". Медсестра, бравшая сегодня у меня анализ на сахар, сказала, что ельцинюга делал всё, не ведая последствий, а потому, что был он глуп, и просто - шкура. Я думаю, что был очень хитёр, то есть умом животных.

Нашёл я черновик письма, которое я написал её матери, в период нашего разрыва с Н. С. (Нашёл я в себе силы написать?!). Цитирую его:

Февраль 2002 года.

Уважаемая Нина Александровна!

Время показало необходимость написать Вам письмо и объясниться с Вами. Я сознаю, что был во многом не прав по отношению к Вам. С самого начала не понимал, что Вы - высоко чувствующий, мудрый и интересный человек, и даже в том, что Вы интересуетесь музыкой. И мы же часто беседовали с Вами, так хорошо понимая друг друга. Однако иногда мне казалось, что Вы - против того, чтобы Наташа ездила ко мне. По-видимому, я просто не учитывал ни Вашей психологии как матери, ни психологии Наташи, всю жизнь прожившей с Вами под одной крышей. Я думал больше о своих чувствах. Вот в чём состояла моя ошибка. И вариант быть вместе, когда возможно, мне теперь кажется самым оптимальным. Но по случившемуся жизненному потрясению я многое осознал. Ведь была масса факторов, сближающих меня с Наташей. И этого мы не учли, когда осталось совсем немного времени, чтоб окончательно понять и притереться нам друг к другу.

С какой теплотой я вспоминаю и нашу с Вами встречу Нового года втроём, и вечер памяти моего любимого брата, и моей дорогой незабвенной мамы, благодаря Вашей доброте. Всё это - было, и так семейно дорого. Глубокий поклон вам за это. Но я думаю, что Вы, на данный момент заблуждаетесь, считая меня бесперспективным для Наташи. Это не так. Я люблю Наташу по-настоящему. Я обещаю Вам уважать её и Ваши чувства друг к другу, и никогда не нарушать их. Я буду стараться во всём быть нужным и полезным. Примите мои слова за самые искренние выражения тёплых чувств к Вам. Я вспомнил Кисловодск, когда по телефону Вы успокаивали меня, что в моих отношениях с Наташей - всё в порядке. Прошу поверить, что ничего плохого после пережитого мною сейчас, больше не повторится. Я буду чтить и уважать Вас так же, как и Вашу дочь.

Виталий.

30.03.2000 года. Итак, 62 -я весна в моей жизни. Надеюсь, не последняя. Но за всю жизнь - самая безрадостная и неудачная. И постоянная борьба за то, чтобы обрести в лице Н.С. женщину - друга. И счастье, длившееся почти год, легко разбилось. Семейная жизнь не сложилась, "как и всякая другая жизнь" (Андре Моруа).

Полтора месяца метаний, переживаний, не нахождения себя, желания отсутствовать в своей квартире, чтобы мне ничего не напоминало об Н.С., были невыносимы. Теперь же молюсь, чтобы она меня не забывала, и не отвыкла от меня совсем, ибо её обида на меня никак не проходит. Наивный я, все-таки, человек. Ведь верил я, и хотел верить только в хорошее. Но этому то не способствуют сложившиеся стереотипы, то есть ну совершенно неоправданная по отношению ко мне недоброжелательность со стороны её знакомых и друзей. По Горькому "молчание убивает зло", однако вот уже 35 дней прошло, а зло никак не высекается из её души, несмотря на мои извинительные письма, после которых, по меткому выражению Цецилии Абрамовны "камни могли заплакать". Чёрная тень её прошлой жизни и злой характер матери - это не обычные банальные образы, а рок, который счастья мне никак не мог принести. 83-хлетняя старуха - фурия, намного крепче себе подобных, разрушила всё до основания. Но, независимо от меня, от этого ведь неминуемо вновь пострадает её дочь. Но эта престарелая "эгоизма" от этого не страдает. О, небесные силы, верните мне Н. С., несмотря на её жестокость…

22.03.Уже проходит первый месяц весны, месяц пробуждения всего живого, и времени восторга перед жизнью. Однако я, по-прежнему, в депрессии, если это слово может, по конечной и его ужасной сути, подходить ко мне. Вот уже целых полтора месяца я - не "живу". Такое со мной - впервые. И неизбывная тоска по женщине, вернее по её душе, которая, - отнюдь не человеческая, к сожалению. Ведь не желал такого я знакомства, и внутренне противился ему. И интуиция подсказывала мне, что старая вдова, с не менее, то есть в преклонных годах, дочкой, это не просто плохо, а негоже… Быть может нужно было бы больше терпения с моей стороны (так мне казалось), и, может быть, спокойствия. Но речь идёт ведь о давно сложившихся, закоренелых в своих привычках, типах людей, конечно же, порочных. Но жизнь очень коварна. Меня толкали на эксперимент. А я ведь далеко не из счастливых, притом во всём. Как же теперь мне обрести хотя б какое-то, пусть элементарное, но равновесие.

А вот черновик письма к Н.С.

Милая и дорогая!

Вот уже более месяца прошло, как я не слышу твоего голоса, и не могу увидеть тебя, и говорить с тобой. Вот уже более месяца я не нахожу себе места оиз-за случившегося. Со времени твоего разрыва со мной я написал тебе два письма, и послал поздравление с 8 марта. Но не уверен в получении тобою моих писем, так как никакой информации от тебя нет. Можешь ли ты себе представить, какое горе, и какая тяжесть обрушились на меня, одно за другим. С 12.02 я более не жил, а лишь существовал. Сверх равнодушная твоя подруга, Мариэтта, спустя лишь более недели, несмотря на мои бесчисленные звонки, бесстрастно сообщила мне, что ты рассталась со мной, и точка. И никакого сожаления, не говоря уж о сочувствии. Я не ребёнок, и гордыня для меня - ничто. Живу по поговорке: "Не до жиру, быть бы живу", так как лихорадочно, неделями, я ожидаю какой-либо весточки от тебя, но не имел ни миллиметра информации ни от кого…Я полагаю, что ты, в тот злополучный вечер, попала в ситуацию своего небольшого семейного круга, которые и накрутили тебя против меня. Как это подло и ничтожно. А о тебе они подумали? Конечно, из-за нелепых выходок Марины, я высказался резко в адрес тебя и твоей мамы. Но это было спровоцировано, и не может служить серьёзным основанием для нашего разрыва.

Посредник твой, при нашем телефонном разговоре, назвал себя "питекантропом", (что очень лестно определило его самого). Я хочу повторить тебе, о чём писал ещё две недели тому назад, что очень выстрадал произошедшее. Словами этого не передать.

Ты ведь как будто понимала меня. Лишь только при тебе я обретал действительно спокойствие, и ничего не опасался. Что я нуждаюсь в твоих советах больше, чем в чьих-либо иных; что я готов любить тебя такую, какая ты есть. Я также бережно буду относиться к твоей маме, не только тебя оберегать. Я буду опорой для тебя, и помогать тебе во всём. Такой шанс ты должна мне предоставить.

Быть может наш разрыв (но это заблуждение) есть то необходимое и жизненное испытание, которое показало мне, что прежде даже не представлял себе, что так к тебе привязан. Так больше продолжаться не должно, ибо, если потеряем друг друга, то более мы в жизни ничего и не найдём. В жизни хорошее - редко. Ты разрешишь мне позвонить тебе в пятницу, и рассказать немного о своих делах. К тому же хочу пригласить тебя, и твоих близких друзей, в концерт.

Виталий.

А вот черновик письма к Вале Бармак, с которой я встречался в конце 70-х в Кишинёве.

Май 2003 года.

Дорогая Валюша!

Пути Господни неисповедимы. Спустя почти 20 лет я обращаюсь к тебе! Я - признанный композитор, у меня хорошая квартира. Однако жизнь так и не сложилась, особенно после трагической потери моего родного брата Мики. Ты - единственная из всех, о ком знала моя покойная мама. Она была убеждена, что ты останешься со мной. Мы ведь не только уважали друг друга. Ты провожала меня 15.09.78 г., в аэропорту Кишинёва, на похороны моей мамы. Ты, на моём жизненном пути, была, фактически, мне другом, пока я не уехал из Молдавии. Я думаю, что эта наша судьба стучится теперь в дверь. Тем более, что мы знали родителей друг друга. Отзовись, я буду ждать. И станем мы семьёй. Ну а потом, кто знает? Может и заграницу подадимся. Такая возможность ещё есть. Но это, конечно, не есть главное. Главное, что ты глубоко уважала меня. Давай подумаем о встрече, всё взвесим, ведь лето - впереди. И вместе станет нам намного веселей. Ни в чём не сомневайся. И если будут у тебя вопросы, спроси.

Виталий.

Но Валя была уже не той, и просто не ответила. А вспомнила (мне рассказала об этом Лиля), когда я ездил с ней в Днепропетровск, уже после смерти моей мамы, то не вернул ей денег за дорогу (в один конец). Я полагал, что если Валя ездила искренно (чтоб познакомиться с моим отцом), и этим засвидетельствовать совместную жизнь со мной, нечего и незачем мне было ей возвращать деньги за прилёт в Днепропетровск.

Но почему в моей жизни всё время случаются какие-то травмирующие приключения? Ведь я - так чист по своей природе, и отдаю себя сполна. И моё сердце оказывается, каждый раз, обманутым.

Солнечные после полуденные блики неотразимы. Они поднимают настроение, и так хочется, чтобы всё образовалось, чтобы жизнь брала своё, и Н.С. образумилась. Конечно, без лечения в этот период, я бы не смог, самостоятельно не выдюжил бы. Но в голове сейчас творческих планов никаких, хотя бы писать и читать не перехотелось. Вчера была ужасная хмурь, ну а сегодня - солнце. Да, в феврале и марте я был сбит с толку, однако дневник спасал меня. Он постоянно напоминал мне о себе. Конечно всё это - горестные мысли, очень банальные по своей сути, но для меня явившиеся облегчением души. Как мы не ценим настоящее. Всё было хорошо, и вдруг сломалось. Да так, что вот не знаешь, как будет дальше. Счастье, равно как и спокойствие - вещи весьма хрупкие. Терпеть согласен сколь угодно, лишь бы была надежда на возврат к жизни. Если лето пройдёт без Н.С., то моя жизнь обеднеет. И будет опять невыразимо мёртвый сезон, о котором ой как не хочется думать.

Мой родной брат окончил свой жизненный путь всего на 63-м году жизни. А как он, бедный, хотел жить?.. И есть моя, прямая вина в его несчастном конце.

Я никогда не умел жить. Я, не имея цели, всегда терялся. Это и есть вот то, что происходит сейчас со мной. Но я буду терпеть, работать и писать во имя будущего. Конечно, такие мои планы довольно смелы, но я мечтаю и хочу мечтать, что всё поправится. Ведь лучше, чем с Н. С., мне никогда не будет.

Сменил бы я профессию на время, но нет на это у меня уже физических сил. Не представляю себе, как управлять собою дальше.

Вечера всегда были не заняты, скучны, я их боялся, страдал, томился, так как жил один. (Но этот рок преследует меня и по сей день). И как вернуть теперь расположение Н.С. ко мне. И кто же эти злыдни, так навредившие совсем не только мне. Она тоже желала построить жизнь со мной, причём до самого последнего момента. Я понимаю, прежнего, уже не вернуть. Но строить дальше, по иному вполне возможно. Клянусь, что буду я другой.

А март стоит прелестный, ну просто настоящая весна. И солнце - каждый день. Пусть оно улыбнётся и мне, за мои страдания, за желание стать иным, другим, лучше. Теперь бы только работать и писать.

Осень и зима прошли на диво коротко. Это бывает так редко в моей жизни. Ну а весна - всегда для меня время больших надежд, и ожиданий. Тем более, что я теперь настолько душевно нездоров.

Но надо стараться теперь изо всех сил. Нужно наладить чтение, смотреть ноты, делать гимнастику, и не один раз в день. Хочу, чтоб все мои планы сбылись. В вопросе личной жизни мне нужно сделать всё, что только возможно.

Её, Н. С., мамаша - бесспорно зло. Учитывая её генетику, и богатырское здоровье, мне эту старуху не пережить (в прямом и переносном смысле). Оружия против её коварства у меня нет. Вот если б у меня был яд, я безусловно б им воспользовался.

Жизнь у меня - одна, а вот эмоций у меня - сверх меры. Жизненное затворничество было следствием не столько тяжёлого характера, сколько чуждого мне обитания и существования со стороны "извне". Просто о контактах речи нет, и быть не может. Мне удавалось всегда ладить с людьми благодаря врождённому миролюбию. Однако вынужденное затворничество и отодвинуло меня от людей, сделав, в душе, непримиримым, к несвойственным мне проявлениям дурных характеров. А потому не просто мне понять людей, с точки зрения поступков их, и мотиваций этих поступков. Я ведь почти не доверяю людям, каким бы не казался субъективизм с моей стороны. Но, если бы Н.С. ко мне бы возвратилась, я, во многом, изменил бы свои суждения, касающиеся личного. Однако с временным возвратом её ко мне, или меня - к ней, так ничего и не изменилось. То есть ни мать её, и ни она, и это было реальной закономерностью.

Погода стоит, по-прежнему чудная, а каждый из нас живёт своею жизнью. И это настраивает на печальный лад. Ведь так хотелось единения, то есть одной души в одну. Но мне никто не звонит, никто мной не интересуется. Да и кому вообще есть дело до чужой боли? У каждого ведь жизнь своя, естественно свои заботы. В марте не видел Н.С. совсем. А как я "болен" ею.

Удивительный по чистоте и глубине неба выдался месяц. Такой бывает далеко не каждый год. Напоминает мне 1976, когда ещё не жил в Москве, а встретился в командировке вместе с моим родным братом Микой. Правда, апрель был не весенним, без конца лили дожди.

Н.С., конечно, слишком прагматичный человек. Это - совсем не по моему вкусу. Тогда я плохо всё это понимал. Я думал, что всё можно сделать по желанию, автоматически. Люди ведь прощают друг другу обиды, иначе нельзя. Для этого, конечно, нужно время, но ведь не месяцы, не годы. Однако если бы не чёрная, и не подвластная божьей каре её мать, которая диктует свои условия, ломающие просто жизнь. Но её "молодую" дочь, это, похоже, мало волнует, или не волнует совсем. Она принимает условия "игры" её матери. Мир этих двоих - эгоистичный, несовместимый с жизнью третьего. Да и фактор сверх отрицательной роль, которую в жизни этих двоих играют деньги. С моими возможностями и их желаниями никак несовместимы мы. Так что на тот момент я оказался человеком без меры, без интуиции, да и без гордости вообще. Нежизненный конец, несмотря на все мои "гигантские" усилия, был предрешён, и точка.

автобиография | литературные произведения | музыкальные произведения