Виталий ЛориновКомпозитор и писатель автобиография | литературные произведения | музыкальные произведения По стезе жизни. (Часть 66) Какой-то сукин день. Целый день мёртвый и полусонный. При сонливости виновато пониженное АД. Это – первый признак. Чай или кофе – на выручку! За загубленные человеческие жизни надо отвечать виселицей и расстрелом. Но так было в мире всегда, если торжествовала справедливость. Сверх странный «гуманизм» ХХ1 века, отменяющий смертную казнь для убийц, для тех, кто лишил жизни других… Нельзя проливать крокодиловы слёзы при свершении возмездия… К убийцам никогда, и ни при каких обстоятельствах, не должно быть проявлено милосердие. От оскорбления в твой адрес тебе не убавится и не прибавится. Так что плюй на это. Главное, что правда – на твоей стороне, а злопыхательство будет всегда. Убийцы не имеют право на жизнь. Утро провалил, так как не смог совладать с болью. Внезапность и неожиданность всегда обескураживают. Настораживает тихое поведение тела в конце дня. То есть как бы затишье перед бурей. А впереди-то ночь… Уже за одну эту глупость (не перевод на зимнее время) следовало бы осудить, притом по полной. Да плюс ещё за вредность… Одна очень выразительная и запоминающаяся особенность в отношении врача «скорой» по отношению к больному, не редко встречаемая. Обязательное напоминание в той или иной, но, безусловно, оскорбительной форме, о национальной принадлежности больного. Улика, почти наверняка свидетельствующая о крайней посредственности, с точки зрения профессионализма, подобного «врача»… Бессмысленная и непонятная здравому смысла «борьба» здорового врача с больным, да плюс навязываемая ему, больному человеку, причём, опытному, своего лечения безо всякого зазрения совести. Так в медицинской практике не поступают. Это какой-то порочный метод, закрепившийся в условиях «скорых», которые скорее портят больному нервы, нежели помогают. А вместо неотложной помощи в ответ на жалобы больного, следуют чуть ли не в приказном порядке собственные рецепты лечения, которым больной никак не может доверять, ибо опыт и практика данного больного – на стороне больного. Евреев в их долгой и сложной национальной истории бросало от религии к атеизму, от ассимиляции к сионизму, от социализма к национализму, от эмансипации к национальному нивелированию. И только однажды эти метания и превращения выразились в судьбе и взглядах одного человека. (Моисея Гесса – В. Л.). (Александр Гордон. Красный рабби). ЕС, №6, 2012.
Еженощная и ежедневная хроническая боль – моя постоянная жизненная практика.
Ослино – элементарная несговорчивость лечащих врачей по оказанию мне медицинской помощи со стороны не менее косных «скорых» совершенно необъяснима, и является и источником, и неуверенности, и моей действительной тревоги по поводу оказания помощи со стороны «неотложки». И я в растерянности и неуверенности перед ежедневными факторами риска. И – в большой зависимости от милости бригады. Захотят, то помогут, не захотят – нет. Так повелось теперь в этой стране и в ежедневной медицинской практике. Низость и цинизм нынешнего люда не оставляет даже мысли, что существуют и существовали пламенные души, которые могли жертвовать собой ради благополучия и счастья других. Речь о революционерах. Это – выше их понимания. Дурачит, рушить, душить – вот их потолок. Это крепко заложено в их неистребимом сознании. Каждый прожитый день, для меня – подарок, а потому, что он прожит с болью. Боль теперь всему «голова». «Чудес на свете не бывает, Земное искони земно». (Юрий Павлов. Страда. Из цикла «И в этом бессмертье моё…) Жизнь так устроена, что рано или поздно, но всё кончается. Вопрос лишь времени…
Не уступать жизни можно лишь только до поры, до времени. Она, как говорится, «своё возьмёт», и никуда от этого не деться, абсолютно во всех смыслах мирского бытия. Одна и единственная теперь остаётся цель – это противодействие окончательной физической погибели.
Когда Герцль впервые прочёл книгу Гесса «Рим и Иерусалим», он написал: «со времени Спинозы еврейство не имело большего мыслителя, чем этот забытый Моисей Гесс». Герцль отмечал, что не написал бы «Еврейское государство», если бы был знаком с «Римом и Иерусалимом» раньше. Владимир Жаботинский почтил Гесса в «Еврейском легионе в мировой войне», как одного из тех людей, которые сделали декларацию Бальфура возможной, вместе с Герцлем, Ротшильдом и Пинскером. (Александр Гордон. Красный рабби). ЕС, №6, 2012. Пончики, одно название которых - до предела ничтожное, я ненавижу с юношеских лет. Это изделие, насквозь пропитанное сладковатой мочой. Так показалось. Невозможность порою, если не очень часто, отключиться от сильного болевого синдрома. Придёт время, и человеческий мир поймёт масштабы эпидемической заразы, распространяемой на весь мир одной шестой частью клятой суши. И как бы не было поздновато. С гитлеризмом управились во время. А с раковой опухолью будет несравненно труднее. Так как «неотложка», ввиду вредности характера, не всегда согласна мне помочь в том, чтобы унять боль, надо терпеть, сжав зубы, до конца, до скончания самого себя, вплоть до разрыва сердца, и т. д. Для меня мука ложиться спать, так как боли обостряются именно тогда, когда находишься в горизонтальном положении. Врач «скорой» подтвердил, что именно в это время и происходит защемление нерва. Надо попробовать поделать уколы гексогена. Но терапевт почему-то против. По-моему я – на грани самоубийства. И если мне не помогут (а как?), я даже не знаю, что делать дальше. Создалась ситуация, когда одной волей спасти себя невозможно. Меня могут легко обманывать, и делать ненавистный для меня трамал, вместо трамадола. Ну что ж, на всё, как говорят, «божья воля». Вот только где она, коли страданиям моим-то нет конца?
Пурим почитается повсеместно, как праздник объединения евреев – народа, чудом спасшегося от реальной угрозы полного физического истребления, которое можно назвать «древним Холокостом». (Борис Якубович. Сын Эстер). ЕС, №6, 2012. Человеческая жизнь – пустая (чаще всего) и чистая случайность, так редко зависимая от самого человека. Частая путаница в сознании с точки зрения безысходности, то есть трудности сосредоточения в связи с невозможностью стерпеть боль. Заметил, что отчаяние всегда усиливает остроту ощущения физической боли. Но человек – не механизм, и возможности его восприятия не всегда находятся на должной высоте. Человек часто сам себя загоняет в угол, естественно того не желая, или вернее, сам того не ведая. Уйти из этой жизни победителем, никогда не удастся. На это способны только редкие смельчаки. Уход из жизни всегда, но тем более трагичен, если он сопряжён с физическими страданиями. Не каждому дано такое счастье, уйти из жизни без боли и страданий. Жизнь так устроена, что далеко не всегда можешь поправить свою ошибку. Вот в чём беда. Вопрос, имеет ли смысл доживать до преклонных лет, чтобы потом страдать и мучительно умирать? Но жизнь, как правило, об этом никого не спрашивает, а распоряжается сама собой. От личной воли человека это не зависит. Ну кто захочет читать всё время о плохом? И бытие моё от моей воли также не зависит, а мне очень и очень тяжело молчать. Будущее просто страшит, потому что некуда спрятаться от грозящей беды. Количество как будто переходит в качество. Однако мне приходится писать всё об одном и том же. «Один, действительно, в поле – не воин», ибо невозможно только самому за себя бороться. Это просто невозможно. Элементарно не хватит сил. Есть ли вообще смысл существовать, всё время страдая? После недолгой, но яростной борьбы за власть, на престоле воцарился сатрап области Гиркания, принявший… имя Дарий 11. Изучая исторические документы той эпохи, можно сказать, что существует большая вероятность, что этот человек был алахическим евреем и сыном Эстер. (Борис Якубович. Сын Эстер). ЕС, №6, 2012. Речь уже не идёт об ухудшении здоровья, а, вероятнее всего, о его гибели. Такого длительного ухудшения, именно как ухудшения, с октября по март, просто не бывает. В старости говорить об обострении болезни, - просто глупость. Это никакое не обострение, а естественный процесс истощения физических сил у человека. В старости не излечиваются, а только наоборот. Сидеть ещё можно, но лежать – боль невыносимая (речь об остеохондрозе позвоночника). Вся беда в том, что во взаимоотношениях со «скорыми» мне изменяет выдержка. Как впрочем, изменяла она мне и всегда. Не хватало самообладания. Негодных методов лечения ни в коем случае не принимать. Вот с такой «дипломатией», будь она не ладна, надо жить. Иначе, что будет завтра для тебя, это большой вопрос. Мои проблемы, это только мои проблемы, и ни чьи больше, и об этом нужно помнить. Так что, по сути, я рассуждаю, как нужно, только вот без совершенно ненужной конфликтности. И бесперспективной, кстати говоря, во всех смыслах. Всё это имеет прямое отношение к самодисциплине, к самоорганизации, однако терпения, не данного мне природой, не хватает. Но тогда надо уметь хитрить. А это то, чего не умел никогда, и не умею. А потому всегда проигрывал, и даже там, где этого могло вполне и не быть. Мне кажется, что в медицинских «откровениях» сбиваюсь на дневник. Но как мне поступать иначе? Ведь информацией мне хочется делиться, а делиться-то не с кем…
…расшифрованный текст показывает, что социальная жизнь в Древнем мире была вовсе не так далека от современных реалий (Натан Вассерман, израильский историк). (Кармен Кирсинг. Археологические страсти). ЕС №6. 2012. Подумать о хорошем совете. Купить совсем немного катадалона, и, вместе с клоназепамом, принять таблетку на ночь. Вот здорово, если бы был эффект. Тогда это – огромное решение вопроса, ибо защемление то нерва как раз и и происходит ночью, во сне…А сна давно у меня нет. Я всё же жадно ловлю любую информацию от «скорых». Совсем самонадеянным не стоит быть. Это совсем непродуктивно. Ведь что-то они всё же знают, и, всё-таки, побольше, чем, ты. Хотя, конечно, не во всём. Но как везде. Ведь есть толковые и бестолковые, хотя последних в этой среде, к большому сожалению, немало. Ох, как всё-таки трудно жить с этими людьми. Я, дитя войны, переживший ребёнком и голод, и холод, столько не потерпел в течение всей жизни, сколько за время проклятого термидора, свалившегося на несчастную землю России 20 лет тому назад. И потерял я всё, на что потратил жизнь, и всё, что нажил, чем душу свою обогатил, И близких всех, родных и близких. Знакомых, и наставников, всех потерял. И оказался в подлом и коварном мире, в котором суждено закончить свои дни и тлеть в этой, навеки чуждой для меня, и злой земле. Даже перед распятием на кресте, живущим здесь пройдохам, нельзя ни в чём верить. Полагаю, что деньги, страсть к накопительству, навеки изменяют генотип подобного рода людей. Женщины громко разговаривают, если вообще не кричат на лестничной площадке. Ну и без мата, притом сочного и откровенно грубого, никак не обойтись. Но это - стиль жизни подобных особ. Они же выпившие. Бывший магнат Борис Березовский? – У меня сейчас дела не в Лондоне, а в Израиле. Я на Мёртвом море… Считаю, что в этом году я буду в России. И не исключено, что уже весной. (Коротко. ЕС, №6, 2012). Из-за плече – лопаточного недуга стал очень суеверным, так как режим моего самочувствия теперь подчинён каким-то странным и строгим правилам. Это как бы чередование плохого и хорошего дней. По схеме, если - день без болевой, то следующий – провальный. Юрий Гаврилов на радио России как-то представляет всё прошлое лишь в чёрно-белых и только контрастных тонах. Так не бывает. Ты оказался без воды, И не туды, и не сюды (мой авторский каламбур – В. Л.). Хотя я не читал Рассадина, но имя и фамилия его всегда мне говорили, как о большом интеллектуале. И очень впечатляют суждения о нём и Мариетты Чудаковой. Признаюсь, что прежде такой глубокой содержательности мнений и мыслей от неё, не слышал я. Мне помогала и очень помогает жить ну совершенно полная независимость от чужих мнений. Они меня не трогают и не интересуют. Вернее было бы сказать, что я не очень доверяю им. Стабильного как самочувствия, так и, естественно, и настроения, у меня, на протяжении хотя бы одного дня, уже давно не бывает. Старая песня районной поликлиники: все норовят перестать выписывать мне препараты против холестерина. Секрет тут не большой: они дорогие. Но разве им так важно печься о здоровье пациента, как не о благополучии и спасении в этом вопросе их собственных шкур?
Конечно, качество жизни человека очень зависит от степени сопротивляемости неблагоприятным условиям жизни. В этом вопросе главное, это силы, сберечь их, чтобы иметь возможность ещё как-то жить и что-то желать. Ибо пассивное дожитие – это заведомая и преждевременная смерть. Решительная фаза прекращения тесных связей ХАМАС с Ираном: лидеры этой исламской организации заявили, что в случае начала войны между Ираном и Израилем, они не примут сторону Ирана. (Коротко. ЕС.№6.2012). Я знаю, убедился уже не раз, что с участковой терапевтом до конца быть искренним нельзя. Не зря она у меня слывёт «сумой перемётной». И вроде помогает, и всё же может очень подвести. Своя шкура дороже. «Своя рубашка ближе к телу». Так было и так будет, наверное, всегда. С такой системой жизни, когда на тебя плюют, жизни всё равно никогда не будет. Трудные были времена, когда был гражданином СССР, но и счастливым был во многом. Я знал, что меня не предадут, и не убьют, не обездолят. Всегда находились силы, которые спасали и спасут. И защищали, безусловно. А в этой, сегодняшней шарашке, благополучия нет, и не будет. Однако никакой защиты у меня нет, ни внутренней, ни внешней. И некуда мне спрятаться, уйти, и убежать куда-нибудь. Я одинок и никому на этом свете уже не нужен. Так что защиты перед жизнью у меня нет никакой. Да плюс природа, являющаяся для моей жизни теперь врагом номер один. Она меня и погубит… Все, кто были у меня прежде, то есть друзья, родные, знакомые, все ушли из жизни. Остались лишь равнодушные, да и враги. Март - это не месяц года, это – стерва. Я забываю о горчичниках на верхний позвоночный диск. А зря… Надо это обязательно делать систематически. Быть может мне со временем станет полегче… Всё здесь построено только на обмане. Вот почему так тяжело и неинтересно жить. Раз невозможно мне в этих условиях реально быть счастливым, то единственным утешением может служить лишь то, чтоб радоваться хоть маленькому неблагополучию в стане врагов, в их вражеской среде. Я не могу простить им исковерканной мне жизни. Ну а активно бороться со злом, у меня нет никаких сил.
Но мы не должны забывать, что помимо «утилитарного» назначения Скинии, как передвижного Храма, она ещё служила «моделью мира», а все элементы храмовой службы, которые осуществлялись в Скинии, а потом в Иерусалимском храме, имеют аналогию в человеческой душе. (Ребе Менахем – Мендл Шнеерсон: И созвал… Без остатка). ЕС, №6, 2012. Чтоб воспрепятствовать моим не в меру слабым нервам, почаще призывать на помощь самодисциплину. Какая там весна, она даже не снится. Ненастья и метели каждый день. Самодисциплина превыше всего, так что долой мешающие и отвлекающие мысли. Да, если бы это было так легко сделать, так просто с собой управиться. Тревожность сразу обостряет боль. Но ведь тревожность, как и паника, всегда возникают так непредсказуемо и так спонтанно. Всё обыденное, чёрт бы его побрал, то есть попросту «кухонное», так отвлекает, так отрезвляет в самом скверном смысле этого слова, что порою просто теряешь почву под собой. Однако помнить о самом главном: только вперёд, вперёд и вперёд. Всё остальное смысла не имеет, ибо это означает тогда: конец. 80-летний Акос Кертес, венгерский еврей, один из самых известных писателей Венгрии…обратился к правительству Канады с просьбой предоставить ему политическое убежище. (В опале). ЕС, №6, 2012. Как можно жить в стране, в которой столько времени «правят бал» заурядные шулеры, авантюристы, и откровенные бандиты. Да и во всё мире, наверное, не сыскать такой. Вот хаешь, охаиваешь солнце, а каково то без него? Ведь когда нет его, то совсем худо, и в теле, и на душе. Конечно, совершил стратегическую ошибку, притом ошибку элементарную. Нельзя два года подряд просить об оказании материальной помощи у организации одной и той же. Забыл, что в прошлом году уже обращался в Управу. А в этом, Новом году полез опять. Но мне так подсказали. Неверно подсказали, ну а о прошлом я просто забыл. Самостоятельно не сделал бы такого. Конечно, я потерял и размер помощи, и нервы. Последнее – важнее. Очень раним всем отрицательным, да ещё внезапным, и долго, долго, не могу прийти в себя. И здесь, как нигде в мире, тебя могут довести до белого каления, и очень легко - до самоубийства. Опыт издевательств над человеком здесь богатейший, непревзойдённый. Вот потому беглецов так много. Именно за это и не люблю я нынешних людей. За не принципиальность, мягко говоря, за тупость, да просто элементарное неуважение и невнимание к к другому. Я думаю, количество дураков на этой земле пропорционально обширности её территории. Необходимость покупки стиральной машины повергло меня просто в уныние. При самочувствии подобно трухе, уже о жизни будущей, мало пекутся. Как говорится «не до жиру, быть бы живу». Стоит ли покушаться на почти не существующее будущее, и думать о таких ничтожных делах, как улучшение своего собственного быта… Ну, прямо совестно перед самим собой… Пока Венгрия не раскается в убийстве 400 тысяч евреев, она не получит отпущение грехов, - подчеркнул Кертес. Писатель сравнил венгров «со свиньями, которые валяются в грязи, не думая о мяснике, готовящемся перерезать им горло». (В опале). ЕС, №6, 2012. И всё-таки надо взять себя в руки, и брать жестко и обязательно! Чего бы это не стоило. Говорят соседи, что давно меня не видят. Откуда же им знать, что я так поражён своим недугом, что он и сказывается на моей дееспособности. Не выдержал, опять его впустил. Того мерзавца, с воскресной «скорой». Я понадеялся на милосердие его. Однако был он туп и непреклонен, хотя помочь мне, для него-то ничего не составляло. Так что поверил ему зря… Как тяжела и негативна была и есть нынешняя жизнь, но всё-таки она ведь жизнь, хотя с большими оговорками… Такого количества мерзавцев, и до такой степени, как здесь, нигде и никогда я не встречал. Москва – редкая на планете клоака… Я уже понял, что задумываться над будущим нельзя. Этого не предвидеть и не предугадать. Это - страна обыкновенного фашизма. Могут отказать легко мне в «скорой медицинской помощи»? Холера с ними, притом со всеми. В больницу я не поеду, ни при каких обстоятельствах, ну кроме Клиники им. Сеченова, если захотят меня туда положить. Зыбкость и неуверенность в возможности выписать мне трамадол в будущем, заставляет меня сохранять, в качестве неприкосновенного, тот минимальный запас, который терапевт выписала мне две недели назад. А потому стычки со «скорыми» на этой почве неизбежны. Они не хотят мне делать эти инъекции. Но нужна сдержанность, то есть стараться не выражать обиды. Люди приезжают разные, и есть среди них очень злые. Но есть такие, кто не откажутся помочь.
Но, главное, что удаётся плохо, и не всегда, это держать себя в руках. Ибо, распалившись, всё равно им, «скорым», ничего не докажешь. До чужой боли им дела нет и они, по большей части, к этому равнодушны. Я давно понял, что отношение к старости, и есть мерило цивилизации страны, чего не скажешь о России. Здесь на преклонный возраст плюют ну самым совершенным образом. Немудрено, ведь это - полудикая страна. В распоряжении Израиля есть специальные боеголовки, способные разрушить подземные укрепления, в которых прячутся ядерные объекты. …один из экспертов заметил: - Вы будете поражены тем, с какой точностью он поражают цель. (По секрету). ЕС, №6, 2012. Так что отношение к пожилым людям - вернейший признак не просто деградации страны, её упадка, а нравственное падение. А это есть наипервейшая улика, точнее просто гибели, и рано или поздно. Трудно сказать о времени, оно непредсказуемо. Но то, что вот такой стране, или такому государственному образованию будет совершеннейший «капут» - сомнений нет. Вряд ли я доживу до каких-либо иных времён, но нутром чувствую, эта земля уже не жизненна, и к подлинному существованию вряд ли когда вернётся. От районной поликлиники потребовали отчёт о моём лекарственном обеспечении. Какой-то провокатор, который приезжал ко мне в составе «скорой», что-то им наговорил, а потому затеяли вроде проверки. Это меня, почти «святого», по жизни на этой, сверх традиционно грешной земле. Но воевать и жаловаться - как говорят «себе дороже». А он, по-моему - типичная скотина сегодняшнего образца, который, просто садистским образом, получает удовольствие от «борьбы» со мной. Я полагаю, испытывает какое-то удовлетворение.
«Пропадай моя телега, все четыре колеса…». Всё равно своему образу жизни я, покуда жив, не изменю. Ибо иначе я просто жить не смогу, и точка. С 15 октября 2011 предпринял огромные тренировочные усилия для предотвращения мобилизации моего недуга. Однако процесс на протяжении почти что более полугода шёл семимильными шагами в сторону деструкции. Мне не удаётся предотвратить ничего, и дальнейший обвал моего тела продолжается. И ему не видно конца, если не думать о подлинном и естественном конце, несмотря на гигантские усилия. Глава американского оборонного ведомства рассказал…что в юности делил квартиру с другом – евреем…и каждый вечер оба они читали на ночь молитву «Шма Исраэль». Панетта поделился своими впечатлениями от пребывания на Земле Обетованной, которая произвела на него глубокое впечатление, и выразил восхищение мужеством израильтян, ежедневно противостоящих террору… (Без блефа) ЕС. №6, 2012. Как это ни странно, а дальше уже некуда, но всё равно у этой власти находятся всё новые и новые возможности для угнетения, то есть для того, чтобы сживать со свету окончательно таких людей, как я. Примеров много. И госпитализация в Клинику имени Сеченова, и материальная помощь со стороны благотворительной организации, живущей на деньги, погибших в Холокосте. И сокращение другой благотворительности, ну совершено нищей по содержанию. Быть может лучше теперь тем, кого уж нет в живых?!. Нужно немало постараться, чтобы вызвать к себе такую ненависть, или неприязнь, как нынешняя власть в России. Везде в России теперь такой народ. Он никак и ни в чём не строитель, а только потребитель. Прямо скажем, такое народонаселение, отнюдь не есть украшение. Я думаю, что в вопросе стиральной машины нужно пойти по пути наименьшего сопротивления. Она так нужна моей голове, как оборотная сторона луны. То есть не добавить, не убавить, так как жизненных резервов у моего организма уже почти нет. О какой свободе и демократии может идти речь, когда в этой стране всё покупается и продаётся. По-прежнему веду борьбу с самим собой. А с внешним миром я – в состоянии войны уже давно. Россия давно уж превратилась в страну просто обыкновенного фашизма. Если можно не оказывать медицинскую помощь ближнему, то это - «яркое» свидетельство человеконенавистнических идей в таком образовании. Именно медицина, к сожалению, наиболее выпукло демонстрирует и проявляет в своей основе эти черты. Никогда в жизни я не был так беззащитен перед своей болью, именно в вопросе оказания мне медицинской помощи. Но в этой стране вопросы милосердия давно решаются именно за деньги. Проявления добра очень заметны и очень ценны, так как здесь, на данной территории, они крайне редки. В Израиле празднование многочисленных «дней» не в ходу. Здесь – несмотря на социалистические корни раннего сионизма – даже известная инициатива Клары Цеткин с её «Женским днём 8 марта» не получила развития, и только наплыв большой алии из СССР – СНГ открыл удивлённым израильтянам глаза на этот своеобразный праздник. В Еврейском государстве всякий день, будь то женщина или мужчина, десантник или ночной сторож, - дар Божий, бесценный подарок всех людей. (Давид Маркиш. Будни и праздники). ЕС, №6, 2012. Неукротимое упрямство есть яркое свидетельство жестокого и циничного человека. Выносить вердикт или заключение о том, как мне себя вести, исходит обычно от невежд, нахалов, а то и попросту скотов в человеческом обличье. При нынешних человеческих отношениях и взаимоотношениях Россию, как цивилизованное государство, ни в коем разе не возродить. Времена не возвращаются, и, к сожалению, люди тоже. Автоматически процессы в обществе не возрождаются. Они есть следствие общественно-экономических условий на данный момент. Как суждено, так суждено, другого пути нет. Страна не может идти вперёд, или развиваться, если в её недрах нет духовности, если нет стремления к познанию. На одних рыночных отношениях судьба мира не строится. Россия ныне – страна по преимуществу умственно и физически отсталых людей. Всё лучшее и прогрессивное у неё в прошлом. Оно ушло, притом безвозвратно. Перестраивать и строить наверно нужно. Без этого нельзя. Н ни в коем разе не уничтожая прошлого. Ибо невозможно жить «Иванами, не помнящими родства…» Так не получится. Вот потому-то и жизнь в России столь неинтересна и бесперспективна. Нужно быть всегда честным не только с самим собой, но и с окружающими. Иначе жизнь не строиться, да и не будет складываться, никак. Надо как-то стремиться жить, ничего не требуя от неё взамен, но повинуясь чувству долга. Ведь мы, как люди, нужны лишь только в реальной жизни её. А вне её, вне этой жизни, мы не нужны и не заметны. Там, где нет потребности в познании, нет подлинного бытия, а только существует одна, растительная жизнь, не приносящей ей никакой пользы, не оставляющего в ней никакого плода. Дурно прожитая жизнь, что следы на песке. Жак Оффенбах появился на свет 21 июня 1819 года в Кёльне в самобытной семье синагогального кантора Ицхака – Иегуды Эбершта, переселившегося в 1802 году из немецкого города Оффенбаха …и сменившего фамилию на Оффенбах. (Акива Фишбин. Канканы Оффенбаха). ЕС, №6, 2012. Ну, если эта позвоночная боль не разорвёт тебя на куски, то тогда, наверное, жить ещё можно…. Ничем не жить, быть равнодушным ко всему, значит, я полагаю, не существовать. Удел весьма печальный, и, кажется, совсем не интересный. Хотя, конечно, как кому. Кто из какого теста сделан… Уже на стадии не для лада в своей агонизирующей жизни. О каком друге – женщине может идти речь, если даже нет друга со стороны мужчины. Как говорят: «Одинок как перст». Ни родственников, ни детей, ни знакомых. Человек либо должен жить, либо вообще не жить. Ещё живущий должен что-то делать, или сделать,иначе он – объект полуживой. Нужно во всех случаях уметь жить всё-таки достойно, как бы ни страдало самолюбие. Таким беззащитным не был никогда, и никогда уже другим не стану. Однако возможность ещё высказаться, есть большое благо. Мир так устроен, что люди никогда не будут жить и ни в согласии и мире, и ни в согласии и мире с самими с собой. Насколько вымысел не совершеннее реальности, ну а напротив… А так хотелось бы ещё безболезненно и благотворно жить. Однако нынешняя жизнь безжалостно срывает и уничтожает остатки былой и подлинной человеческой сути. Почти никого из значительных людей на этом свете уже не остаётся, если вообще хоть кто-то ещё есть. Всё лучшее и яркое – уж в прошлом. Вот ведь задача: как прожить, или проспать очередную ночь? …в 1880 г. Оффенбах умер от приступов удушья, и его похоронили на кладбище Монмартр в Париже. (Акива Фишбин. Канканы Оффенбаха). ЕС, №6, 2012. Как можно служить медицине, когда не любишь людей, и у тебя нет даже желания помочь им. Это - дикое и ненормальное явление для любого времени. Земля не может быть бесконечно плодородной. Она ведь иссякает, и исчезают её в прошлом прекрасные плоды, которых искусственно, автоматически, не повторить, не вырастить. Лицо России сегодня, - это ни духа, ни основы, то есть ужасное оскопление её. По сути, это есть выжженная земля, разрыхленная почва. Я повторяюсь, однако автоматически в природе ничего не возрождается. Возродить или оплодотворить могут лишь большие и великие идеи, которых теперь ни в жизни, ни в природе нет. И их теперь не может быть по определению, по тем обстоятельствам, при которых они не существует, ибо всё на этой территории подверглось безжалостному и преступному разрушению.
Как-то не склонен был считать (из известных имён на Западе) кого-то действительно лицемером. Но вот нашлась, по моему мнению, такая. Это - Кэтрин Эштон. Какие требования она выставляет Белоруссии, эта «борец за справедливость»? Вот ты России это предложи, то есть большой стране, а не малой Белоруссии. К России всё это относится в непостижимо большой степени. Нет, у неё уши и руки коротки, так как боится Путина… А Лукашенко то чего бояться? За его спиной силы нет. Вот на этом её, Эштон, правда и стоит… Склад декораций – одно из самых угнетающих впечатлений убожества, когда-либо испытанных мной. (Анатолий Найман. Взгляд частного человека). ЕС, №6, 2012. Обуреваемые жаждой наживы – это уже изуродованные люди. Что-то при советской власти я о таких уродах (с точки зрения наживы) никогда даже не слыхивал. Вопрос доминирования или смещения (замещения) авторитетов – вопрос жизненности страны. Нынешняя Россия – это страна, которую населяющий её народ не любит, и не уважает. Он её не только не бережёт, а просто уничтожает. Такова ныне её судьба. 1991 год – год трагедии России в вопросе окончательной погибели её как государства, именно как национального образования. Настало время, когда на свете уже ничего не жаль. Осталось лишь только неистребимое чувство долга. Фактически живу я в совершенно другом, уже давно и глубоко чуждом во всём для меня, мире. Ибо мир, близкий мне, уже давно отжил своё. Однако никто не мог себе даже представить, убеждён, что СССР мог превратиться, вследствие гибели, в свою крайнюю, и страшно непривлекательную противоположность. Не построенный социализм – в уродливую форму капитализма. Это - совершенное враньё, так как никакой преемственности, разве что кроме территории, ни в чём не было и нет. А перерождение, дегенеративное, налицо… Всё нынешнее для меня, есть враг. И я никогда не смог бы пойти на сотрудничество с ним. По отношению к действительному и сегодняшнему дню России, у меня полное неприятие и отрицание его. Моё поколение и предыдущие, вне всякого сомнения, отвергли бы её, то есть не приняли б такою никогда. Найдётся ли на карте мира хотя бы одна страна, кроме России, где власть всецело бы была сосредоточена в руках уголовников?.. Медведев, по моему мнению, это - серое вещество, не говоря уж о других, ему подобных. Шесть месяцев борьбы, полной лишений, не привели к желаемому результату, вот в чём поразительный вопрос. Ведь я боролся, как лев… Где материально я проигрывал, то к этому уже давно привык, а вот с моральным проигрышем очень трудно, и не простится мною никогда. На «десерт» жизни осталась лишь борьба, притом жестокая, и очень далеко не равная. В стране Россия нет главного, то есть человеческого счастья. Да, подлинного счастья, а не пустышки, болтовни о ней. То есть именно сути его. Но в государстве, где жизнь есть равнодушная и сухая схема, иначе и не будет никогда. Любую женщину больше привлекают отрицательные герои. (Князь. ЕС, №6, 2012). Ибо, по мнению женщин, отрицательные персонажи смелее, рискованнее, находчивее. Порок они почитают за смелость, принимая это за ум. Словом верх берут куриные представления их, женщин, от природы… Ведь принято считать, и это - правда, что ум женщины, это - её красота. Отсюда и остальное… Как унижали меня здесь, и прежде, и сейчас, так не унижали меня раньше никогда, человека теперь уже совсем, совсем немолодого. Это мир не людской, а животный. Таким он не был, как сейчас, в России, прежде, пожалуй, никогда. Людей доверия вокруг меня нет, и я привык уж управляться сам с собой. В России силы слишком не равны, а потому и уголовная сволочь всё равно выиграла бы. Свобода есть необходимое условие справедливости (Иоахим Гаук). Власть дурит оппозицию в России, как только может. Все эти послабления и полумеры – абсолютная чепуха. Власть надо попросту лишать власти, то есть выгнать её. В этом – всё дело. Категорически отказываюсь от видимости лечения. Это – обыкновенный и откровенный фашизм, заниматься формальным лечением человека. Народец России не понимает, видимо, что такое милосердие. Тогда пусть не рассчитывает, что он когда-нибудь его получит от остального мира. Появление металла в моём голосе, это попытка, по мере возможностей, пригрозить, конечно, полицией, когда в квартиру попадают (по моему вызову) какие-то жалкие и ничтожные манекены по «скорой», наотрез отказывающиеся помочь. Они не осознают своей главной задачи. Их назначение: спасти человека, облегчить ему физическую боль. А они ведут себя, как в магазине. Таких надо бы попросту сбрасывать с лестницы, со всем их медицинским оборудованием и имуществом. Если постарше, я имею ввиду женщин, то они более сострадательны и покладисты, и, конечно, умнее, чем эти молодые хамки - самки. Боль укол сразу не снимает, но уже даёт огромный психотерапевтический эффект, эффект спасения от боли. И низкий за это поклон, когда мне удаётся сговориться, то есть убедить, что инъекцию нужно сделать. Укол на ночь эффекта не имел, так как обычных болей не снял ничуть. Значит, не в этом дело, а дело в гораздо худшем и мало объяснимом. Пока выдавливаешь у них лечение, а это – дело случая, напоминающее скорее борьбу за жизнь. Нет, не за право быть здоровым, а борешься за то, чтобы тебе облегчили страдания от боли. Что это за жизнь, рулетка?.. Думский депутат Андрей Исаев написал в Твиттере: «Ряды оппозиции жидеют». (Коротко. ЕС, №7, 2012). Лучше не задумываться над тем, как жить в этой стране дальше. Будущего здесь нет, и вовсе не потому, что я - больной, а потому, что так бороться за жизнь, это - не дело, даже не разговор. Это никак не должно быть проблемой сегодняшнего века. Это – дорога – в ад, а какой выход? Жить каждый раз призрачной надеждой на сердобольность? Ну, ещё день, до необходимости укола. А что же ночью, опять мучения? Да это не то слово… Погода сверх безобразная для существования вообще. Всё-таки возможность припугнуть полицией следует брать на вооружение. Иначе порой ничего не добиться. Лекарства производства российского, это – подделка и ложь. Эту гадость ни в коем разе внутрь не принимать. Из-за сильных волнений даже спать перехотелось. Но может быть это и хорошо. Время использую для записи мыслей. Борьбу со «скорыми» ельцпутинского образца нужно не только вести, а беспрерывно продолжать. Фламакс одно время помогал, как добавка к трамадолу, но не более. Помнить об этом. Именно как о добавке, ибо самостоятельно – слаб. При плохом самочувствии о гимнастике и речи не может быть. Те, кто боль не снимает и не хочет помочь, это – не люди, конечно. И, преимущественно, молодёжь, воспитанники и «надёжа» нынешней власти. Наблюдение верное и точное. В России выросло не одно поколение зверей в человеческом обличье. У большинства – полное равнодушие, и никакого нет милосердия к страдающему от боли человеку. Ничего не поделаешь – такое время, и такая страна. Но вечного благополучия у подлости не бывает. Конечно, природа безразлична и равнодушна к судьбе всех, но может и побьёт их когда-нибудь за вредность и врождённое зло. Будем держаться своих запасов лекарств, которые ещё пока у меня есть, в отличие и вопреки нынешним подделкам. Да, трамадол на ночь – эксперимент не простой, так как разболелась голова, да и сон пропал. Движению, особенно на воздухе, при болях, альтернативы нет. Побудительный стимул для прогулки, это боль. Это должно стать правилом, ибо иного спасения для возбуждения кровообращения нет. 1.Вот почему. Когда я вижу перезрелую красавицу, то сразу решаю, про себя, что она или гордячка и скопидомка, либо причудница и кокетка. 2.Вот и вышло, что равных себе она отвергала, а люди знатные её не замечали или презирали. (Письмо ХХУ111). (О. Голдсмит. Гражданин мира). Пора уже стать мужественным. Терять в такие годы уже нечего. Укол трамадола вызвал повышенную слабость. Возможно вечер, с точки зрения утомения, сыграл роль. В таком преклонном возрасте, и такие встряски, как у меня?!. Резервов то уже никаких нет. От укола очень шатает, с точки зрения движения. Но это же опиумный препарат. Он и вызывает соответствующую реакцию торможения. Женщина постарше гораздо мудрее, но это естественно, ибо опыт другой. Женское поколение вообще очень неглубокое, молодое я имею ввиду. Но этой категории это - не к добру, как ни к какому другому. Жизнь этих дур за это накажет. Всё у этих курв ещё «впереди». Вообще же в жизни не хватает возмездия. Вот оттого она, жизнь, бывает так часто и жестоко несправедлива. Ладно, попробуем делать трамадол вечером, как эксперимент. Однако ночь этот укол не спас. Она, по-прежнему, оказалась для меня мучительной. Нужно иметь недюжинные силы, чтоб справляться с этим недугом. Благо, что кто-то ещё может откликнуться, с точки зрения неотложной помощи. Опытные люди сочувствуют, молодое дурачьё, как правило, нет. Возможно ночью перележал на больном месте, а потому и трамадол оказался напрасным. Это и есть естественный процесс гибели организма, то есть постепенное нарушение (деструкция) его движений. Я имею ввиду деформацию костной ткани, то есть её прогрессирующую стадию. А всё происходит из-за плохого кровоснабжения. Застой вызывает ступор в в движениях, болезненную ощутимость уже поражённых мест. Всё, конец, прежних сил уже не вернуть. Это – какое-то проклятие, не поддающееся никакой логике и здравому смыслу. Не было ещё полуночи, как я проснулся от страшной и режущей боли между лопаткой и плечом, на месте хряща, притом до крика, до чуть ли необходимости лезть на стенку. 1.Папенька сызмала внушил ей, что нет ничего на свете лучше денег, и после смерти оставил ей кое-какое состояние. …не желая поступиться ни единым фартингом, а потому отказывала тем, кто надеялся поправить свои дела…и стала старой и сварливой… таки не взяв в толк…что лицо у неё бледное и рябое. (Письмо ХХУ111). (О. Голдсмит. Гражданин мира).
Приехала бригада «скорой», которая меня знает, так как делала мне трамадол уже дважды в течение марта месяца. Однако не хотели сделать вот это единственное, что могло хоть в какой-то степени облегчит боль, а только торговались со мной, предлагая заведомую для меня чепуху на все мои красноречивые возражения, что это не поможет. Уехали. Я вновь позвонил 0-3, и их вернули, ибо после не оказания ими помощи я звал другую бригаду. Со спорами и со скандалом я, всё–таки, взял этот «бастион», то есть вот в эту ночь, на сегодня, хотя, конечно, боль оставалась. И, на протяжении почти всей ночи, я, естественно, не спал. Но что будет назавтра, на послезавтра, я не знаю. Я обречён вот на такое бытие. Ибо, несмотря на снотворное, я просыпаюсь раза три, вследствие того, что боль прорывает мой сон, как бы то ни было. И если днём я могу как-то, каким-то образом её перетерпеть, то ночью боль эта – невыносима. А я же звал «скорую» для помощи, и от отчаянного моего состояния боли и дурноты. Предплечевая связка слева рвала меня на части. Предотвратить эти явления я не могу, и происходит это еженощно уже на протяжении более трёх с половиной месяцев. Не преклонять голову к подушке, то есть не ложиться спать, я не могу никак. Плевать на моё сердце. Мне лучше умереть, чем жить подобным образом, вернее существовать. Но жизнь мне не даёт ответа. Никто в этом вопросе не может мне помочь. Оно не лечится, это явление, и крайне слабо, ненадёжно обезболивается, ибо возникает спонтанно, и неожиданно для меня. Понимая, что так жить почти невозможно, так как невыносимо, я, всё же, не настолько храбр, чтобы уйти из жизни самому. Но так ведь человек жить не может. То есть в постоянном падении и невозможности элементарно стоять на ногах, при боли, разумеется. Уже более полугода, стоически, систематически я делаю всё, что возможно, чтобы спастись. Однако с 15 сентября 2011 становится всё хуже и хуже. А мне уже 74, и жизнь меня не хочет пощадить. Так что же делать? Как выйти из такого положения? Никто ответа мне не может дать. «Скорые» очень равнодушны, чужая боль их не волнует, и предлагают всё время неэффективный стандарт уколов вместо того, чтоб оказать действительно хоть в чём-то действенную помощь. Количество участников этой человеческой «комедии» растёт. Я их запоминаю, чтоб в следующий раз в квартиру не впускать. Ибо, зачем колоть за зря. Жизнь, таким образом, загнала меня в угол. Днём я ещё как-то терплю. Ночью постоянно просыпаюсь от страшной боли. Это уже система. А другого «режима» нет. Ночью делать гимнастику - уже нет сил. Полгода борьбы с этой болью не на жизнь, а на смерть, отняли у меня последние силы, и – ни капли облегчения «ни «в одном глазу». Правда узнал, что в их загашнике есть промедол, который мне делали при АКШ ещё в 1992 году. Я попросил, но отказались. Как будто наркоманами могут становиться в 74 года. Я буду просить его у других, если, конечно, захотят мне помочь, и, если им действительно лечат. Но равнодушие преступное, жутчайшее. Это - система жизни в этой стране, а я - её страшная жертва. И это есть плата за то, что пятеро в нашей семье полегли во время войны, чтоб эта сволочь жила на этой земле, не зная лиха. Пользовалась, и не благодарила… Искать у «скорых» сочувствия – это пустое. А назначение то их для чего?.. Но им на это наплевать, то есть на чужую боль. Будущее, если оно ещё есть у меня, рисуется в страшном свете. Приходится убеждать по телефону старшую. То есть консультанта – врача, чтоб обязала «скорую» сделать укол. Фельдшерица при этом хранит олимпийское молчание. Ведь ей надо делать этот укол. В её сучьей башке не может зацепиться мысль, что человек страдает, что в иных случаях (а это ведь – «скорая») надо помочь, а не отворачиваться. Или убирайся к чёртовой матери с этой работы, коли не хочешь, или не желаешь, справляться с ней. Но дело всё в характере, вернее необычности моего недуга, неизлечимого и болевого со всех сторон. Они ж отказываются понимать это. Для них все люди – это стандарты, то есть на одно лицо. Будучи излишне разборчивой, она в любом поклоннике тотчас отыскивала недостатки, которые неумолимая строгость не давала извинять. Так отказывала она женихам… и теперь морщинистая и увядшая, она без умолку говорит о красотах ума.(Письмо ХХУ111). (О. Голдсмит. Гражданин мира). Сейчас глубокая ночь, и я ей поверяю все свои страхи и озабоченности. И не могу ответить на вопрос, как же мне существовать в таких условиях дальше? Никаких путей к спасенью у меня нет, и, кроме единственного и столь эффективного пути – пути избавления, то есть смерти. Смерть – единственный путь, притом какая угодно, лишь бы перестать страдать от неистребимой боли и борьбы за избавление от неё. Я понимаю, что «скорым» всё это надоело, но это же их работа. И понимать, что вызывающий их для помощи, находится в безвыходном положении. Где же искать выход, и есть ли он вообще?.. Хочется спать, но боль всё равно усиливается при лежании, несмотря на укол. Мой недуг не лечится, так как это – профессиональное заболевание, но это де не значит, что человеку не нужно помочь. Можно терпеть боль, которая в лучшем случае на несколько часов может ослабнуть, чтобы потом наброситься с новой силой, после того, как тело несколько устаёт от нёе? Будет, в конечном счёте, очередной инфаркт, и на этом все мытарства закончатся, ибо последний мне уже не пережить. Сейчас уже 2 часа ночи. Не буду ложиться спать, сколько смогу выдержать. Невольно срываешься на крик, когда тебе больно, и отказываются тебе помочь. Предлагать заведомо то, что больному не помогает, и что всё равно помощь оказана не будет, это какоё-то ужасное явление жестокости на этой земле. Может кто-то в моих писаниях найдёт что-то сходное, узнав в них и свою судьбу. Но вряд ли, уж слишком специфично и непонятно для этих крокодилов моё заболевание. Они не привыкли к такому виду. Видимо моё положение - не разрешимое для существования на этом свете. Людям, попавшим в такой переплёт, лучше не жить. Нельзя с утра и до вечера бороться с болью, не имея возможности выхода из неё. Так что, видимо, разрешение – в небытии. Такие мысли уже подсказали мне, что чем дольше идёт эта борьба, чем больше стычек происходит, тем сознание безысходности у меня крепнет. Каким же надо быть безголовым и круглым дураком, чтоб позволить себе такой волюнтаристский подход к перемене или не перемене суточного времени зимы и лета? Постепенно, из-за моей дурацкой хвори – недуга выстраивается список бандитов и бандитов по «скорой», которые не помогли, при этом вели себя нагло, по-хамски, провокационно. Не пускать их больше никогда в мой дом. Но не всегда удаётся разглядеть, кто идёт. Один из провокаторов шёл третьим, последним, чтобы я его не заметил. «На воре шапка горит», как видно чувствовала, скотина. Встречать их, независимо от своего физического состояния и самочувствия, перед своей дверью. Как только появятся «знакомые лица», так сразу же решительно сказать им, резко и соответственно: «пошёл вон!» или «пошла вон»! С этой сволочью дела не иметь… Его вы отличите от прочих по удивительной неуклюжести и кафтану из самого грубого сукна, про которое он не преминет сказать, что хотя оно и грубое, зато не в долг взято (Письмо ХХ1Х). (О.Голдсмит. Гражданин мира). Возможно отношение ко мне, развязное и неуважительное, при вызове «скорой», связано и с тем, что их встречает старик, при этом одинокий. Ведь если бы в квартире был кто-то ещё, отребье не посмело бы так себя вести, а, тем более, командовать… Ох, как они любят, когда от них зависишь…(«горе – медицина»). В моём случае налицо тщета и убожество российской медицины. В моём кошмарном недуге заключены все мои и подвиги и будни. В частных автомобилях и собаках вся суть теперешней Москвы, весь её блеск и вся её убогость и внутренняя нищета. Замечать и наблюдать красоту в жизни разве это не есть счастье? Если действительно существуют человеческие ценности, а не пустая болтовня о них, ну и, естественно, гуманизм в том числе, то насильственно прерванная человеческая жизнь должна караться, без всякого сомнения, аналогичной смертью, как акт возмездия, ибо ничего дороже жизни у человека на белом свете нет. Что это за страна, и где на свете такое существует, чтоб вместо оказания необходимой медицинской помощи страдающему человеку, ему отказывали в этом, устраивая разборки и скандалы. При этом, навязывая ему методы лечения, которые он, в силу известных ему обстоятельств, не желает. Это равносильно тому, чтобы предлагать покупателю негодный ему товар на рынке, не иначе. Одновременно требуется подпись больного на листе – наряде (в связи с вызовом «скорой помощи»), что он не возражает против медицинского осмотра, ну и, если согласится, то методов лечения. Если принимаются во внимание жалобы больного, то, как можно не верить, рассказу больного о себе, включая выписки из Клиник. Вот «эта» странная, сверх дилетантская «метода» большинства «скорых», и заставляет часто сомневаться в профессионализме врачующих, и в элементарных способностях их для работы на «скорых». …в Москве, Киеве и Днепропетровске будет представлена передвижная выставка страшных свидетельств Холокоста, запечатлённых в фотографиях, рисунках и письмах солдат – евреев Красной армии. (Александр Коган. Солёный вкус Победы). ЕС, №7. 2012 Слушая записи моей музыки, звучавшей примерно лет 10 или 15 тому назад, в различных концертах, невольно наворачиваются слёзы на глаза. Ведь жизнь (в лице «людей») жестоко отобрала у меня всё то, чему отдал я свою жизнь, всю, целиком, то есть моё призвание на деле, и возможность, таким образом, физически и нравственно себя сохранить. И всё это осталось втуне, в виде нот, складированных и никому не нужных. Выходит, что жил, переживал, трудился я за – зря… Помощи мне можно просить только у смерти, ибо только она одна в состоянии избавить меня от страданий моего недуга, то есть неизбывной боли от защемления нерва. Всё чаще и чаще, как никогда в жизни, меня пронзает отчаяние и мысли о том, что надо уходить из жизни, ибо существовать с такими болями просто уже немыслимо. Поднялся и на этот раз с постели. Сдаётся мне, что этот подъём – один из последних. Больше нет никаких, ни физических, ни нравственных сил, чтобы продолжать бороться. Как-то, прогуливаясь рано утром около средней школы, увидел девочку 14 лет, чуть рыжеватую, вихрастую, но беленькую и очень стройную, и уже ростом повыше её сверстниц. Успел сказать вослед ей: - «Снегурочка». Однако она как будто внимания своего на это не обратила, но шагов через двести всё же обернулась в мою сторону. Обрадовало, что комплимент мой возымел действие, бесспорно. Я постоянно задаю вопрос, почему боль у меня возникает всегда ночью. И, несмотря на снотворное, я просыпаюсь несколько раз в ночь от дикой боли. И раньше были силы делать гимнастику ну прямо ночью, порою чуть ли не по два часа. Теперь же таких сил у меня нет, и я сижу, без всякого движения, на краюшке своего дивана. - Ну что ж такое? – в который раз я задаю вопрос. – И вроде праведно живу, и даже с женщиной не сплю. - Вот если б спали, то не болело бы тогда – мне в шутку отвечает «скорая». С 1940 по 1944 год Румыния была союзником нацистской Германии. По данным историков, в июне-июле 1941 года на территории Ясс румынскими солдатами были убиты от 13 до 15 тысяч евреев. (…да не завирайся. ЕС, №7, 2012). Никакие дневные усилия, чтобы избавиться от боли ночью, и не гимнастика, и не любые, всяческие упражнения, мне не снимают боль. И это – страшная проблема моего ежедневного бытия. Погодные условия уже седьмой месяц не способствуют нисколько моему благополучию. И дьявольские температурные колебания, с которыми мой организм не может справиться. К тому же отдаю себе отчёт, что так называемое «ухудшение» никогда не бывает столь длительным. Поэтому нетрудно догадаться, что дело, видимо, идёт к концу. Все ведь кивают друг на друга, но то, что у меня – не только что не лечится, но и облегчить его никак нельзя. Пунктуальность всегда, и очень часто оборачивается против. А потому, что часто грешу чрезмерностью. Вообще не стоит делать что-то через силу, а это - никогда не останавливало. Но наступило время необходимости прислушиваться к себе самому. Иначе просто не справиться… Испытываемые мною физические страдания не дают мне оснований жалеть людей вообще, раз они не жалеют, или не могут пожалеть меня в моей трагической беде фантомных болей. Примером дружбы армянского и еврейского народов может служить книга великого писателя – еврея Франца Верфеля «40 дней Муса –Дага». (Ахтанах Шаумян. Заслуженный художник Армении. Открытое письмо). ЕС, №7, 2012. Неукротимость моей природы, вернее сказать энергии, всегда была, ну если далеко не гарантом успеха (мне всегда не везло), то, во всяком случае, одним из факторов уверенности, что должен я всегда бороться с полной отдачей сил. Однако, когда меня начал разваливать недуг движения, я долго не мог поверить в то, что это - так, и могут возникать такие жизненные ситуации, которых не преодолею, ибо привык надеяться только на себя.
К тому же часто могу быть просто паникёром. Последнее, кроме мнительности (тревожной наследственности), есть как бы последствие (и это правило) нелёгкого жизненного пути. Однако нынешняя реальность оказалась сверх жестокой. Отсиживаюсь дома, за исключением лишь только ранних часов, когда есть силы двигаться. Но к вечеру я просто полуживой. И нечего не понимаю, и равнодушный ко всему. Мне некому со стороны, помочь. Тем более, что люди теперь слишком жестоки и заняты самими собой, чтобы хотя бы понимать, и в чём то поддержать. Но что до завтра, не знаю, не ведаю, но убеждён, что ничего хорошего и обнадёживающего уже не может быть. Плюс отвратительное бессилие помочь тех, кто мог бы, но этого не делает. 1.Не будем заниматься «здесь и сейчас» разбором полётов, тем более, что самолёт давно уже улетел. 2…нам не следует забывать, что «хороший ХАМАС – это мёртвый ХАМАС. (Давид Маркиш. Второй оттиск). ЕС, №7, 2012. Быть может в силу скупости или рациональности, но я всегда привык искать и находить хорошее даже в плохом, имея ввиду всё же какую-то пользу от пережитого. Однако защемление нерва – это не просто ужас, это трагедия, с которой вряд ли вообще может сравниться что-либо другое. При такой боли человек не живёт, и жить не то, что не может, а никогда и не захочет. Так что никакой и близко пользы, в своём, особенно сегодняшнем страдании, я не нахожу. Ничему эта боль не помогла, не спасла и не научила, и ничего, ну ровным счётом кроме страданий, мне не принесла. После страшного (по боли) дня, надо всё-таки приходить в себя (25 марта). Действительно, прав писатель Давид Маркиш, что совершенства нет и в самой природе. Не стараться при скромных теперь физических возможностях пытаться навёрстать упущенное. Удивительная слаженность и лёгкость исполнения джазового коллектива Александра Цфасмана (запись 1947 года). По-моему вот так играющих, и таких изумительных по исполнению джазовой ритмики медных духовых теперь нигде не услышишь. Традиция, по-моему, утеряна. А, может быть, это была отличительная особенность именно коллектива под управлением Цфасмана. В России, оказывается, не власть, а игроки… Предполагается игра в «кошки- мышки», то есть тот, кого обдурит, тот и пан… Борис Александрович, самый мною уважаемый врач по «скорой», вчера мне отказал в инъекции. Он только тихо произнёс – Вы что хотите, чтобы у меня была неприятность?.. Но я настаивал. И он покинул мою квартиру, даже не попрощавшись. Трамадол – слабый наркотик (?), и им дано строгое предписание его не делать. Лишь только в особых случаях. А что же делать с теми больными, у кого болит?.. Да просто не лечить. Пусть подыхают. Это – обыкновенный заурядный фашизм, и всё… …из всех народов наиболее мудро…ведут себя русские. Жена обещает мужу никогда не попадаться на нарушении обета верности, а он обещает без малейшей злобы избить её до полусмерти, если она всё-таки на этом попадётся. Словом, каждый их них знает заранее, что его ждёт при таких обстоятельствах. Жена грешит, принимает обещанные побои, потом вновь обретает расположение супруга, и всё начинается сначала. (Письмо Х1Х). (О. Голдсмит. Гражданин мира). Изнывая от боли, я позвонил в службу 0-3, и попросил соединить меня с врачом, консультантом «скорой». Я её вкратце рассказал о себе. - А где же ваша медчасть? - Нашей медчасти, медчасти Союза композиторов СССР, уже нет пять лет. Умерла главврач, и медчасть рухнула. А то бы они меня в обиду не дали, то есть спасли. - Так вот слушайте мой совет. Инъекции трамадола будут давать вам в в лучшем случае передышки от боли на пару часов. Нужно купить и принимать последовательно, по три раза в день таблетки солподеина, и нурафена. На ночь принимать 1 таблетку донормила, за полчаса до сна. И я думаю, что всё у вас наладится. Я ушам своим не поверил. Да это же - «луч света в тёмном царстве». В успехе не уверен, ибо вообще уже разуверился благополучно жить, но завтра же куплю. Но на ночь всё же принял одну таблетку катадалона. Благо я купил его накануне, и вкупе с клоназепамом принял на ночь. Ну а проснулся в то же проклятое время. Это – 1 час 45 ночи, 3 часа 30 минут. При этом очень сильных болей не было, но двигаться не мог. Почти паралич движения, такая была слабость. А в 5 ч. 20 минут утра я встал, чтобы уж не ложиться. Ходил почти как полумёртвыё, однако всё же пошёл в аптеку. Итак, эффект от приёма катадалона слаб, но всё же эффективнее, чем при приёме трамадола. Но, главное - то, сил не было у меня никаких. Всё это очень дискомфортно. А утром, встав с постели, едва доплёлся до двери. Мучительные ночи последних месяцев - это мои репетиции смерти… Прошлая жизнь настолько ушла вперёд, что подлинные умы, и великие деятели литературы и искусства уж давно оказались в этой жизни ни при деле, а потому и нет их и в нынешнем российском бытии. Но дело-то в том, что кругом - господство низости, обмана, и оголтелого материализма. А это всё не есть приметы жизнестойкости. То есть её жизненного утверждения, а, значит, болезненности. Ну что ж, каждому времени - своё…
Я буду пытаться жить единственно возможной жизнью. Конечно, в силу своих физических возможностей, ибо практически влачу жалкое существование. Но в силу именно слабости своего сопротивления, никогда не соглашусь на сложившийся и существующий порядок жизни. Очень жаль только одного: природа не оказалась другом… Она калечит и тянет вниз меня ежедневно. Для меня настало время «расплаты» за жизнь. Переживания и страдания замучили меня. Но, положа руку на сердце, крайне неинтересно жить при нынешних реалиях сегодняшнего бытия. И никогда не будет интересно… Желание всё-таки жить, но не так, как выходит, как получается… А всё-таки жить, но с пользой не только для себя, а и для других. Однако возможно ли это теперь?.. …иранские военно-воздушные силы не идут ни в какое сравнение с израильскими ВВС. Однако потенциальная угроза со стороны иранских ВВС может осложнить задачу для планирующих операцию израильских экспертов, а воздушный бой потребует дополнительной заправки израильских истребителей. (Джонатан Маркус. Удар: проблемы и шансы на успех). ЕС, №7, 2012. Жизнь человеческую не повернуть вспять. «График» моих ночных болей тот же. Зуд в теле – от препарата. Или от наличия перца в лечебной мази. Слабость возможна от приёма катадалона. Основа жизнедеятельности, я уж не говорю о полноценной жизни – это наличие у человека, прежде всего, физических сил. Когда их недостаёт, или они падают, положение, увы, паковое. Человек обречён на бездействие. Иногда ощущение разбитости ног, и непонятно откуда взявшейся усталости. 26 марта 2012 г. Лоринов Виталий Миронович. г. Москва. * * * автобиография | литературные произведения | музыкальные произведения © Виталий Лоринов. E-mail: lorinov@gmail.com Тел. в Москве 486-80-09 |
