Виталий ЛориновКомпозитор и писатель автобиография | литературные произведения | музыкальные произведения Письма с фронта моего отца, Фуксмана Мирона Моисеевича (1903, г. Овруч, Волынской губ. – 1980, г. Днепропетровск)
16.03.1944г. Дорогой сыночек Миконька! Только что получил от тебя открыточку, где я очень рад, что ты, мой родненький, мне разумно и обо всём написал. Я Вам послал уже несколько посылок, да и в адрес дедушки, Ломаный пер. №3, от Снегирёва Ивана Ивановича (за №753). А все остальные – в адрес тёти Фани (за №433). Ещё и за №372. А все остальные - от меня, начиная (с) января месяца. Но первая меня интересует больше, (так как) там жиры (за №570). Эта ещё январская, от Маруси Лопашенковой. Я никак не дождусь, пока не получу ответ, что Вы их получили. Погода у нас весенняя, но без солнца. Одни туманы. Приморские районы всегда такие. Вчера подох у нас один щеночек. Юрик Гуревич ещё не знает. Это для него было предназначено, ему генерал уступил. Осталось в живых ещё три. Вчера достал литр молока для них. Дядя Анатолий Аронович и вся контора смеялись, как накладную выписать. Юрик носит военную форму, только ещё как рядовой. Ему седьмой годик, он ко мне очень любит ходить. Что касается марок, то я тебе послал немецкие. Но ты прав, их вытащат, а других пока не удаётся достать. Я послал одно не новое пальто, но тебе хватит. Только его перешить надо. Как интересно с ложечкой. Какая (это) память. Если бы найти чего-нибудь ещё из вещей моей мамы (твоей покойной старой бабушки). Я бы очень хотел для памяти иметь. Да будут прокляты фашисты и их приспешники, бандиты и грабители. Я послал письмо тёте Поле, (так как) они возвращаются обратно. Послал письмо в Овруч Эдельштейнам. (Они) тоже обратно вернулись. Видимо ещё никто (другой) не вернулся на родину. Написал ли ты хотя бы одно письмо Лёлику? Если в школе установлена дисциплина, то это неплохо. Надо ведь быть воспитанными, не шалить, и прислушиваться ко всем знаниям глубоко внимательно. Зачем же тогда школа существует? Для обучения детей знанием науки. Да, мой родненький, дорогой, любимый старший сыночек. Придёт время, и я к вам вернусь. И будем снова вместе жить, гулять и провожать время. Как я доволен, что наш Виталинька, хороший сыночек и братик. Хорошо, что он поёт и знает много стихотворений. Дядя Гриша в Тюмени, будет недолго. Но им необходимо было оставаться там, да им и там не будет плохо, а Мику попросим летом приехать на каникулы в гости. Ирочка в письме ко мне всё про тебя спрашивала и про Витеньку. Она учится хорошо в Мединституте. Сдала зачёты по анатомии и гистологии человека на хорошо. Через несколько дней мы двинемся в дорогу. Козочка наша пропала, со вчерашнего дня её нет. Мне её жалко, да и немножко неприятно, что из-за нашего повозочного я на него оставил. А он не дождался меня, пока вернусь из парикмахерской, взял и оставил квартиру. Хорошо, что мой наган целый, и все вещи. Что мама на вас часто кричит? Или уходит надолго и не приходит? Ты мне об этом пиши, даже (про) всякие обиды, которые у тебя есть. С кем ты дружишь во дворе? Какие видел картины хорошие? Я не хочу, чтобы вы без мамы в кино ходили. Там бывают плохие ребята, и могут Вас умышленно затаскать и придавить. Как учатся Юринька и Аленька? И как им живётся? Ну, пока (обо) всём написал. Был только что старый немец, просит милостыню. А в городе все немцы убирают нам дороги, тротуары Они сами говорят, что это им наказание за содеянные ими злодеяния. Смотри мне сыночек за Витенькой, чтобы он был хорошим и добрым. Будь мне здоров и счастлив. Целую тебя крепенько. То же самое в носик, глазки, щёчки, головку, ушки, да и вообще всюду, всюду. Твой любящий тебя папочка. Особенный сердечный и крепкий поцелуй маме и Витеньке тоже, в те же перечисленные приятные места много, много раз. Всем твоим товарищам по школе и по двору, и братикам сердечный привет. До свидания. Прилагаю семь фотоснимков.
18.05.1944г. Дорогие мои Нюсенька, Миконька, Витенька! Что-то уже несколько дней, мои родненькие, от Вас нет писем. По-видимому, очередная кампания у тебя заняла, моя родненькая, время. Я так и чувствую. Сейчас предвечернее время. Стало темно, и грянул первый гром и дождь. Несколько было редких хороших дней. Я вчера прилёг на травке на холмике, но лежать нельзя было, очень вспотел. Здесь очень красиво. Озеро, примерно в 10 раз больше вашего. Рыба почти ежедневно, жарим и едим. Да и у меня на складе есть сельдь, да ведь всё - в обрез. Получил все, ещё по полкило весом, но есть убыль, и приходится мне всегда волноваться. И колбасы получил, есть всё. Получил летнюю пилотку, и плащпалатку, портянки и многое другое. Надо бы мне сапоги, я почему-то начал обувь кривить. Живём в домике с гражданским населением. Я уже тебе писал, кажется не надолго. Было бы неплохо пожить немного. Читаешь ли ты газеты? Раз ты проводишь массовую политическую работу, стало быть, ты должна быть в курсе дела. Вот хорошая передовица в «Комсомольской правде» от 17.05.1944 г. о советских патриотках, какими стали теперь женщины, закалённые, все тяжести переносят. Там, например, сказано: «Женское сердце жёсткое и непреклонное в борьбе с гитлеровцами, чутко отзывающееся на все страдания и горе нашего народа, причинённые ему войной. Какая советская женщина не приласкает и не приголубит ребёнка. Придёт светлый час победы, с фронтов вернутся домой наши воины. Им навстречу выбегут наши дети, спасённые и обласканные нашими женщинами. Каким ярким счастьем засветятся глаза (снова), какой безмерной благодарностью наполнятся их сердца». Ты должна сама понимать, что готовится сильный удар по проклятому врагу. Наступление будет большое со всех концов по гитлеровским бандитам Гады – убийцы, головорезы будут уничтожены. Мы прожили плохое время, мы являемся свидетелями кошмарных сцен. Мы пережили много, но мы остались живы. Наши дорогие для нас люди погибли от рук палачей – зверей. Сколько существует история природы, подобного не было. Но мы доживём до счастливой эпохи. И если предстоит за Ваше счастье голову положить, то это тоже не страшно, но добиться своего необходимо, (то есть) отомстить проклятым фашистам за их злодеяния. Мне снилась моя мама этой ночью. Я ей говорю: «-Мама, не надо звать… для нашего новорожденного, достаточно того, что Миконька и Витенька такие». Она мне говорит, (что) нет, сынок, надо обязательно придерживаться. Конечно сны – это глупистика. Я просто вчера болтал с Егоровым, что после войны я уговорю свою жену, пусть мне девочку народит, нужно наш род увеличивать. Вот и снится всякая чепуха. Главное то, что маму видел, и мне её так жалко, что нет спасения. То же самое, что нет Моти, Сёмы, Сенечки. Я не могу мириться с этим страшным положением. Что делает Клава? Написал ей письмецо, но ответа нет. Сколько Миконька наловил сусликов, как он удит рыбу? Где он берёт удочки? Скоро экзамены, надо подзаниматься, чтобы он не остался на (второй год). Да, мои дорогие деточки, вы уже большие, выросли. Вас,наверное, не узнаю. Как долго приходится (быть), дают ли Виталику на площадке кушать? Кто распоряжается урожаем подсобного хозяйства школы? Где (кто) директор школы, сколько я не спрашиваю, ты не отвечаешь. …кажется, вернулся из Армии. Кажется ты об (этом) писала. Семья Ногайко живёт в совхозе и в том же доме…где? А комсомольский организатор? С кем (видишься). В общем, пиши обо всём. Получила ли ты (мой) второй перевод? Попроси у директора поросёночка, для откормки. Веди хозяйство, а там видно будет, как поступить. Будьте здоровы и счастливы! Целую Вас крепко, папочка и Марк. Написала ли ты хоть раз в станицу, в ту, где мы жили в Краснодаре?
23.01.1944 г. Дорогие Поленька и Светочка! Давно от Вас не получал писем. На днях получил от Нюсеньки (Сони) письмо, где она приводит весь текст письма, что Тебе писала Нина Ивановна Дамаскина. Я был очень расстроен весь вчерашний день. Сколько горя и неприятностей пережил наш Сёмочка. Какое сердце надо, чтобы вынести это. Однако надо согласиться и успокоиться. Такова жестокая наша судьба. Нужно ещё верить, что может быть с окончанием военных действий, и уничтожением проклятой, фашистской зверогермании, всё обнаружится. Перепечатал этот текст в нескольких экземплярах и начинаю разыскивать. Я послал письмо это с препровождением в ЦК КПБ (у). Думаю послать в Н,К,О,УССР, а потом подумаю, ещё куда. Послал в Днепропетровск, может, кто в Киев поедет разыскать такого, кто поищет портниху и её мужа парикмахера. Не может быть, чтобы соседи не знали, куда девалась эта Мария Филипповна. Сообщи мне, моя дорогая, последнее место службы Сёмы в Киеве, и в каком районном партийном комитете он состоял. Неужели ты не можешь вспомнить фамилию твоей девушки Наташи? И откуда она, и с какой деревни? Постарайся вспомнить. Надо стремиться тебе вообще поехать в Киев. Потребовать твою квартиру на законном основании. Мне писала моя Нюся, что якобы Гриша переезжает в Киев. Это будет неплохо. Надо, чтобы и Нюсенька (Сони) переехала. Я удивляюсь, чего она раньше не поехала. Прошу тебя также не волноваться, авось счастье ещё улыбнётся. Стало быть Сёмочка числился по фамилии Дамаскин. Это надо узнать, я ей сам завтра напишу. Меня ещё интересует, когда ты из Киева выехала (и) на какой адрес ты писала письма. Не к Нине Ивановне ли? Получила ли ты переводик, который я послал тебе и Вере, хотя бы немножко за всё. Кабы скорее война окончилась, чтобы заняться личной жизнью. Скоро, скоро, пока моё письмо к тебе дойдёт, мы будем у ворот Берлина. Грохот орудий уже слышится. В пограничных городах не было ни одного проклятого жителя - немца. Дальше они есть. Они говорят, что им некуда бежать. Как хорошо, и они теперь почувствовали. Мы же побросали всё в своё время. Теперь это у них, да будут они прокляты на все (времена). Бывают ли у тебя Верочка и Лёничка? Что слышно с твоим шурином? Как твоя сестра и дети, есть ли письма? Какая жизнь у вас? Обо всём пиши мне. Моя Нюсенька пишет мне письма часто, хорошие и плохие, но в основном лучше, чем из совхоза. И она считает, что уже дома. Мурочка с детками живёт в своей квартире. Будьте здоровы и счастливы! Целую Вас крепко, крепко. Ваш Марк.
20.08.1944г. Дорогие мои любимые Нюсенька, Миконька и Витенька! Я просто не знаю, куда Вам писать. Получил только твоё письмо, родная, от 1.08, где пишешь, что получила пропуск, и он действителен до 20.08. А я только тебе стараюсь написать справку такую, которая тебе лучше, да уже не знаю, что делать? Придётся мне, моя родная, послать Лёве, и по приезде тебе она пригодится. Так мне больно, что сейчас её не имеешь при себе. Вот я уже буду беспокоиться о Вас, сон меня окончательно не берёт. Я чувствую Ваши страдания, и от этого я ещё больше страдаю, и во мне силы тают изо дня в день. Хотя бы от Вас скорее получить весточку о благополучном приезде на родину, как я бы вздохнул немного. Оказывается, Рувим не выслал, меня подводит, но всё же обещал, но теперь будет поздно. Я написал …,чтобы она (справка) вернулась в адрес Лёвы. Я в каждом письме Вас успокаиваю, и просто хочу, чтобы ты сделалась героем. Не обращай внимания, не падай духом, всё плохое осталось позади. Сейчас заря возрождения. По приезде, - сразу же в жилотдел, чтобы тебе предоставили комнату в нашем доме, комнату за счёт уплотнения, а там всё будет хорошо. Я Вас никогда не оставлю, всё возможное – только для Вас. В настоящее время я не имею возможностей, а потому ликвидируй мои ботинки, костюмы, словом всё. Мне будет приятно, когда буду знать. Я проверю квитанции, что ты распродала, не отказывай себе ни в чём. Обо мне не беспокойся, я вполне здоров. Суждено мне быть там, где дедушка Лейзер был у дяди. Знаешь, когда он уезжал лет 40 тому назад, и он к нему ездил, то он тогда видел красивый город с людьми. А теперь имеется только 25 жителей, с которыми я беседовал. Вот горе дожить. Я, в своё время, почитывал об испанской инквизиции и ужасался, Что теперь уже сказать по- сравнении. Палачи, убийцы, кровопийцы, пустили в ход свою лживую пропаганду, и всё на нас. Но ничего, настанет такой час и расплата осуществится. И все люди предстанут перед судом истории, и ответят кровью за обречённых на смерть и совершенно не сопротивлявшихся, ибо они чувствовали, (что ничего не могут сделать с) внедрением лживости подлых фашистов… Гитлеровская банда, клика, шайка детоубийц, воспитавшая такой дух в народе, что якобы только мы виноваты во всём. Достаточно черносотенных погромов, так всё тяжёлое падало на невинных, старушек, красивых девушек, девочек с косичками, замечательных мальчиков. Этому горю нет конца и края. Люблинский склад со снятыми вещами с погибших людей – свидетель всему. За всё, всё будет расплата большой всемогущей силой нашей Красной армии. Подлые навеки зверонемцы чувствуют свою гибель и крепко дерутся, но это их предсмертный час… Будьте здоровы и счастливы. Целую Вас крепко, крепко, любящий Вас, Марк и папочка.
12.09.1944г. Дорогие любимые мои Нюсенька, Миконька, Виталинька! Не знаю, что думать, почему нет от тебя, моя родная, писем. Кабы язнал, что Вы выехали из Джанги-Джера, я ведь сейчас имею возможность добиваться отпуска, и поехать за Вами для перевозки семьи. Да не знаю, с чего начать, мне сердце подсказывает, что Вы уже в Днепропетровске, и, возможно, сильно страдаете. Кабы Верочка от вас узнала, где вы? Если бы Вы не падали духом, раз надо потерпеть ещё, то надо соглашаться. По поводу квартиры нужно тебе ходить до тех пор, пока не добьёшься. Нужно подать в суд на нового жильца, занимающего квартиру, сходить к военному прокурору Днепропетровского гарнизона (и) требовать свою комнату. В заключении может быть записка в этом доме: на равноценную, и то всегда будут неприятности, и появятся законные жильцы. Следовательно, лучше получить свою комнату. Послал тебе ещё одну справку с новой части, она начальствующая над моей старой. Посылаю карточку, сфотографировался на железнодорожном мосту с корреспондентами газет. Если удастся здесь, то у меня тут знакомый один, Борис, и он мне обещал, оно мне только в голову не лезет. Миконька (имеет) ведь в школе книги. Новости каждый день интересные, да ещё будет много. Я ведь тебе писал, к именинам Миконьки будет конец, так что ждите, мои любимые. До этого надо было бы съездить в отпуск, но не знаю, куда ехать. Дети мои дорогие, как давно я Вас не видел. Виталинька, наверное, меня уж позабыл, а Миконьке верно не терпится. Получила ли Мура квартиру? Пишу мне обо всех и обо всём. Будьте здоровы и счастливы. Целую Вас крепко, крепко, искренне любящий Вас папочка и Марк. Приветы всем, всем родным.
8.12.1944г. Мои любимые Нюсенька, Миконька и Виталенька! Вчера получил письмо твоё, родная, от 12.12 – плохое, а сегодня от 3.12 – лучше. Если бы было наоборот, я всё о вас волнуюсь. Ты почему-то очень переживаешь за родных. Что тут страшного, что они уже (не) на (своей) улице живут. Нужно зиму перетерпеть, а там добьёмся им квартиры. Напиши мне немедленно фамилию управдома и жильца, занимающего их комнату, и я им отсюда напишу письма. Как только тебя успокою, то возьмусь за них. Пусть папа подаёт заявление в Горжилсоюз, и надо официально заняться выселением. Лёня и мне не отвечает на письма, ну и бог с ним. Трудно мне определить его положение, может он спутался с кем-нибудь? Я написал три письма сегодня, подпишет полковник, по поводу обеспечения тебя нормальной обстановкой, перегородкой, и всеми коммунальными средствами. Через пару дней тебе дядя пошлёт денег на пару месяцев. Я прошу тебя, моя родненькая, чтобы ты с детьми жили хорошо. Поправляйся, тебе и детям необходимо поправиться. Моя мечта - о Вас, мне безумно хочется, чтобы ты и деточки были такими, как раньше. Потерпим годик, и я надеюсь снова быть с вами. Посылаю тебе карточку новогоднюю. Стоят сверху сержант, Абрам, я, Сара Моисеевна, её муж сидит. Внизу Миночка, её муж капитан, и брат Миночки. Сейчас будет уходить почта, спешу скорее отправить. Топливо выкупай, и держать надо во дворе в сарайчике. Если надо заплатить за доставку 400 рублей, то уплати, только чтобы Вы мне жили в тепле. Я, при всех моих возможностях, буду поддерживать Вас через всех. От Оли получил письмо, волнуется, что от меня нет письма. Она уже опять в Челябинске, и Любочка ей телеграфировала, что получила мои письма. Вот она и успокоилась. От Гриши писем не имею, не знаю, что с ним делается. Вступай обязательно в кандидаты В.К.П.(б). Надо быть современной женщиной. Я очень доволен за Муру, что они у себя в квартире. Ты пойми, что это семья моего родного братика. Я сколько буду жить, буду горевать по нему. Погода зимняя, я ни в чём не нуждаюсь. Время проходит незаметно, знакомых много, жить ещё терпимо, всё же скорее хочется к Вам. Когда был дома, я всегда там чувствовал себя плохо: волнения да сапоги давили. И я как-то был скуп на ласки к Вам. На этом всё. Будьте здоровы и счастливы. Целую Вас много раз, любящий Вас, Марк и папочка. Приветы всем.
15.04.1944г. Дорогие и любимые Нюсенька, Миконька и Виталик! …………………………Пользуясь свободным временем надо же черкнуть моим родным. Сижу у окна избушки, смотрю на разбитый танк, который погрузился в грязь; на колодезь, который ещё воду набирает и разливает по посёлкам. Посуда около хаты раскинута. А солнышко то полу светит, то полу греет, всё катится по тучам, а ветерок неприятный, свистит и воет, наводит уныние на обстановку времени, и как будто что-то предсказывает. В хорошую погоду подлые фрицы пробуют летать на нашем небе, но наши зенитчики не дают им проходу, он высоко поднимается. Слышатся орудийные выстрелы, местами мины рвутся. Всюду всё приспособлено для уничтожения человечества. Жители этой деревни сейчас все возвращаются после изгнания отсюда. Вот и хозяйка пришла, привела 2-х мальчиков 10 и 12 лет, жёлтые, обросшие. Дочь 17 лет умерла. Их картофель засыпанный сохранился, и немного мякины. Вот их пища. Конечно, здесь все живут, благодаря бойцам. И на меня можно полагаться, я всегда люблю поддерживать обездоленных. Мне сейчас скучно, страшно, проделал всю работу, хочется читать. Бой начался. Нет во всей деревне книжки, фрицы сожгли, да и вообще……. Мне хоть бы что-нибудь. Имею пару книг, но их по нескольку раз прочёл, а газет тоже нет. Я здесь нахожусь с командиром, бывает и ст. лейтенант. Мы получаем и отправляем материалы нашему складу и частям. Здесь оставляем небольшое количество людей и постоянно (я) выписываю газеты. Здесь немного несвободно, зато мы ближе к передовой. Всё это ненадолго, (так как) приходится перескакивать с одного места на другое. Но я уже привык, ничего страшного нет, лишь бы проклятых извергов разгромить. Дожить бы до светлых будущих дней, как бы мы жили все счастливо. Вместе работать, создать семейный уголок, воспитывать Миконьку и Витеньку как полагается. Детей надо довести до хороших условий (жизни). Природа сама любит интересных, культурных людей. Без этого нет интереса жить. По всей деревне есть для развода две курицы, кошек и собак нет. Топливо всюду используют от разрушенных зданий от бомбёжек. Фрицы всюду нагадили. Огород, моя милая, ты уже засадила, наверно маленький, но пусть будет, какой есть. Пока письмо получишь, расширить не сумеешь, и будет поздно. Родители твои, видимо, тоже посадили. Это же единственное спасение. Будущее наше после войны, это поднятие нашего хозяйства, чтобы всё было своё. Я бы засеял много. От Моти писем нет, не знаю, что думать, он вообще писать не любил. Да я его прекрасно понимаю, в нашей обстановке иной раз никто не мил, и уснуть не милее. Есть песенка, называется «В землянке», вот несколько строк: «До вас мне дойти не легко, а до смерти четыре шага». Зато есть другие, поддерживающие дух: «Одержим победу, и к Вам я приеду, на горячем, боевом коне», и т.д. и т.п. Так всюду и распевают. Климат здесь плохой, азиатский мне больше нравится, жить во Фрунзе не плохо. Не успел закончить письмо, как мне принесли сразу 5 писем. От тебя, моя миленькая, от 5.02, и 12.03. Ты пишешь, как страдала зубами. Неужели до такой боли, что стоило подъехать в Фрунзе, и к чёрту плохие зубы. …………………………………………………………………………… болезни перед моими глазами встают в памяти, когда я лежал в инфекционной больнице. Не обращай внимания, что тебя не приглашают ко дню 8 марта. В большой степени там похабные женщины, а ты не их круга, чёрт с ними. Я, 8.03, как раз ездил в вагоне, переезжали. Сейчас получил сообщение, что будем опять переезжать. Завтра возьму вагон и погружусь с ездовыми и со всем хозяйством. Жаль, (что) 15 дней на одном месте, (ведь) кошка и собака привыкаются к месту (тоже). Плохое и хорошее, но двигаться не хочется, (ибо) привыкаешь к месту. Но ничего не поделаешь, надо это, ведь всё – к лучшему. Я доволен, что получила от меня деньги. Ведь я их выслал в декабре, но знаю, что они были задержаны в пути. Да, сепаратор забрал Мухин (ведь в индексе записано). Нет Гречки, послали на ремонт. Кажется даже, что совхоз отпустил сало за ремонт. Необходимо требовать у Гречки. Я, когда отвозил шерсть, и когда был, то видел, как Гречко торговался за ремонт…всем имуществом. Должно быть всё в порядке, раз нет…, то не удивительно, что так получается. Надо спросить у Мухина и у зоотехника, который живёт недалеко от нас. Не переживай так, моя дорогая жёнушка, придётся волей, неволей ещё жить в Джанги – Джере. Ты скажи, хотя бы все вместе, в мирной обстановке. А пока занимайся строением вокруг дома беседки. Цветы, зелень, стол, и приятно будет для тебя и детей. А пока не огорчайся ничем, живи с Верочкой, не падайте духом. Пусть только руки не опускаются, так нельзя. Я ведь мечтаю вернуться домой и застать Вас здоровыми и красивыми. Извинись перед Верочкой, что я не так часто пишу, ведь через тебя она всё знает, показывай ей письма, ведь секретов у меня нет никаких. Получил от Сони открытку и от …Юдель уехал в Москву с год назад, а Лёва …и Фаня по-прежнему убиты горем. Я им написал тоже большие письма. Пятый день уже подходит к концу. Письма придётся уже отвезти самому; едем ближе к складу и штабу, лучше и удобнее иметь для обеспечения питанием. Не удивляйся, что адрес меняется так часто. Итак в дорогу собираемся на ночь погрузиться, тогда можно и в вагоне приотдохнуть. Будьте мне здоровы и счастливы. Целую Вас много, много раз, Ваш папочка и Марк. Привет родным, Верочке и Лёничке, соседям и знакомым. Надо хорошенько поискать угол. Багаж может быть там, на (вещевом) складе. Сепаратор у Гречки, и я уверен, что… Целую вновь, Марк.
28.09.44г. Мои дорогие и любимые Нюсенька, Миконька и Виталинька! Несколько дней как не писал, переехали на другое место, всё западнее. Думал, что вот–вот получу отпуск. (На) то была причина, из-за отсутствия писаря. Должен приехать другой, и всё затягивается и затягивается. Получил от тебя письмо (о том), когда Вы сели в эшелон. Я всё представляю твои волнения о посадке и волнениях. Посадка в Харькове, а главное, что (было) плохо с питанием, и, наконец, (о) твоём приезде и устройство. Что у тебя там слышно, сам себе не представляю? Как бы был счастлив, получить письмецо, что Вы живёте в каком-нибудь доме. В настоящее время не могу ничем помочь, только готовлюсь к поездке, почти запакован. Дожидаюсь разрешения и передачи склада. Не получаю писем ни от кого, так как я – на новом месте и другой адрес, но, в основном, на одном фронте. Я уговариваю капитана съездить в мой бывший батальон. Он обещает, и я уверен, что там для меня - куча писем. На новом месте устроились не плохо, все мы вместе в одной большой комнате, перегородившись плащпалатками. Столовая рядом. Заботы много, всё время на ногах. Как только сядешь, так сразу что-то найдётся, лишь бы не отдохнуть. Кабы я знал, что у тебя всё будет в порядке, то сумел бы спокойно дождаться конца войны, выполнить с большим достоинством все важнейшие задания. Скоро октябрьские праздники. К тому времени должны быть интересные новости. Гитлеровская бандитская Германия накануне катастрофы. Наступит скоро полнейший крах. Мне Лысин рассказывал, что Саррочка была в Невеле, а я тогда там лежал в госпитале, в другом (месте), и об этом не знал. Я вообще………………..
4.12.1944. Дорогие мои любимые, Нюсенька, Миконька и Виталинька!.. Мне очень хочется от Вас получать часто письма, мне будет приятно о Вас вспоминать. Всё ли у вас благополучно? Есть ли какая-нибудь польза от посланных писем по поводу топлива, света, и т.д. Может быть, мне ещё написать (куда-то), райпрокурору, по поводу продажи (Районо) нашего инструмента? Как Ваше здоровье, мои родные - любимые? Как мне хочется быть уже с Вами вместе, но это ещё полгодика времени. Видимо летом наступит окончательный разгром всех убийц. Какие замечательные статьи (у) Эренбурга. «Освободительница», «Прогулка по Фрицландии», Как он замечательно пишет, какой редчайший ум. Выпиши себе газету, либо бери школьную домой и почитывай. Надо развиваться. Потом оформляйся с вступлением в кандидаты. Срок рекомендации 6 месяцев, и надо спешить именно в 1944 году. Я посылаю для школы письмо, это интересно будет для Миконьки. Потом можно будет напечатать и в газете. И если от школы получится ответ, то напечатаем в нашей газете «Вперёд на врага». Целый день падает снег, и я кручусь, (так как) дел много, а день маленький, а ночь большая. Чего только не переделываешь за день и вечер, я ведь – всё во время и в пору. Отсюда будем двигаться через пару дней, всё от Вас дальше и дальше. На территории врага нет ни одного немца, они страшно удирают, чуют Страшный суд. Меня премировали тремястами рублями. Немного подожду и подготовлю переводик. Был сегодня в бане, одел тёплое свежее бельё. За собой стараюсь следить. Только то, что я не такой, как все, мне всего хватает и не гонюсь за многим. В письмах пиши мне, моя родная, обо всём. На этом кончаю. Будьте здоровые и счастливые. Целую вас крепко, крепко, любящий Вас навсегда Марк и папочка. Всем, всем привет. Каждого в отдельности целую.
12,12.1944. Дорогие!.. Не знаю, кто из Вас получит письмо, но кто бы не получил, прошу ответить, кто вернулся в Овруч из Вас, всех родственников? И кто же не вернулся, и сообщите мне адреса всех. Я писал к тёте… в…, писал дяде Шмилику, и никто мне не отвечает. Адрес детей дяди Велвела не имею уже два года. Где (они) и все остальные? Сообщите, кто живёт в Киеве, и их адрес сообщите немедленно. Я ещё нахожусь в Красной армии, в Восточной Пруссии. Бьём нашего общего врага, за всех и за всё… Пишите мне обо всём, о г. Овруче. Есть (ли) в живых Г….? Где тётя Хайка и её дети? Кто на фронте и кто жив? Где Миша, Ноня, Нахман и Абрам? Будьте здоровы и счастливы. Желаю Вам всем снова устроиться на много лучше, чем раньше. Марк Фуксман.
30.11.44г. Здравствуйте дорогие мои Поленька и Светочка! Твоё письмо совместно с Верочкой получил ещё несколько дней назад, после моего возвращения из отпуска, где я было дома, ездил специально по вызову Нюсеньки. Она ведь валялась почти на улице, мой приезд восстановил нам нашу прежнюю комнату, и я её туда вселил. Это была очень трудная задача. У меня у самого и надежды не было, но коль скоро я начал действовать по организациям города, уже не хотел бросить. Я остался без сил, но своё сделал, имея все документы и данные на руках, я добился своих законных прав. Переночевал три ночи в комнате и уехал. Из обстановки в комнате ничего не было. Нюся пошла на работу в школу секретарём – библиотекарем. Миконька учится в той же школе, а Виталика – в детский сад против нашего дома. Съездил в деревню к бывшей нашей соседке, и нашёл шкаф зеркальный, письменный столик, трильяж, картины, два стула, коврик, а многое она не признаётся, (что) продала. Не мог забрать за неимением транспорта. Взял только сохранную расписку. Сейчас не знаю, как там Нюсенька сумеет забрать. Зашли в Райфо и нашли по спискам моё пианино. Но они продали за 4.500 руб., придётся судиться о его возврате. Муре, при мне я получил и для неё такое же постановление райпрокурора о вселении их в прежнюю квартиру. Но я лично уже не смог присутствовать, так как опаздывал в часть. Не знаю, что нужней было больше. Я ещё не знаю, живёт ли она уже или нет, ибо там живёт одна паразитка, которая все цветы с горшками бросила на меня, когда я входил. Из-за этого Мура не могла идти работать. С нетерпением ожидаю писем узнать результат. Юзе строили две комнаты хорошие. Видимо он уже в них живёт. Грише послали вызов. Вообще то нужно было в город вернуться раньше, а сейчас-то уже нет смысла спешить. Жизнь в городе неважная, дороговизна, нет топлива. Придётся нашим зиму потерпеть, но хорошо тем, что они уже на месте. Остаётся теперь подумать о тебе и Верочке, если захочешь ехать в Днепропетровск. (Стоит ли) это выполнять, но моё мнение тебе ехать в Киев, во все вышестоящие организации добиться своей квартиры. Если найдёшь кое-что из вещей, нужно тебе заручиться только своей документацией. 1-е то, что Сёмочка взят в армию из этой квартиры. Лёва наш, будучи в Киеве, заходил, но никто дверь не открывал. Там живут те старые соседи, которые с балкона заходили к тебе. Ты должна им писать, и веди переписку. Напиши Верховному Совету УССР, либо Хрущёву, напечатай на машинке. Побывай там, где Саша работал, чтобы и они ходатайствовали о возврате тебе квартиры. Закон от 5.08.41 года существует для всех. Для этого тебе самой нужно быть в Киеве. Проси своих соседей, чтобы тебе послали вызов, и к весне надо тебе двинуться. Кабы ты была хорошо устроена во Фрунзе, можно было и подождать немного, но лучше всего ехать и устроиться на прежнем месте. Как бы узнать, живут ли Эдельштейны в Киеве. Я постараюсь написать и узнать. По получении письма сообщи обо всём, (и) сколько нужно ещё твоему шурину сроков. Где твои племянники, и что они пишут? Я советую, чтобы Верочка переехала на зиму в г. Фрунзе, нечего ей жить в одиночестве. В основном Нюся и Мура не жалеют, что вернулись на родину, вся жизнь наладится постепенно, и всё пойдёт своим чередом. Мы про тебя говорили, чтобы со временем тебя вырвать к нашим, но это тогда, когда все будут в квартирах. Я ещё не в состоянии помочь, пока я ведь в Армии. Верю в надежду, что вернусь домой невредимым, тогда я всегда обязан буду тебя поддерживать. Напрасно сейчас Верочка переслала деньги, надо было тебе их дать, а Нюся перекрутится. Старики Нюси живут отдельно, во дворе (дома) Фани, в подвальном помещении и очень страдают. Хозяйничать ей лень, он (же) работает, она – на прежнем месте. Нюся к себе не хочет их брать, да она не может за ними ухаживать, да и отдельно они не хотят жить. Я написал письмо их сыну. Он почему-то не обращает внимания на родителей. Саррочку в Двинске не сумел видеть. Леинька хорошая девочка, красивая, а Маля ужасно постарела. Фаня и Лёва горюют по Сенечке. У меня с ними была первая встреча, потом лишь увидел своих. Я ведь заехал к Лёве, не зная, что Нюся живёт во дворе ихнего дома, в кладовочке. Случайно пришёл Миконька, потом с ним же пошёл в детский сад к Витеньке. Он меня не узнал, потом и Нюся. После дома у меня в голове какой-то сон, просто не понимаю. Моим пребыванием подкрепил семью немножко. На этом кончаю. Будьте здоровы и счастливы. Целую Вас крепко, крепко, Ваш Марк. Сердечный привет твоей сестре.
Просмотрено военной цензурой 01601 (штамп). Днепропетровск, гостиная 3, квартира 8, Фуксман Анне Павловне.
Полевая почта 31819. Фуксман М. М. 1.01.1945. Сегодня Новый год наступил! Мои любименькие, Нюсенька, Миконька, Витенька! Поздравляю Вас, мои родненькие, с новым, 1945 годом! Годом окончания войны, годом Победы, годом уничтожения фашистского гнезда, годом возмездия над детоубийцами! Со вчерашнего вечера как я о Вас особенно не перестаю думать, как-то особенно в такое время тяжело. Я уверен, что и вы, мои дорогие, обо мне думаете, и возможно………….. Как я волнуюсь, что от вас нет писем. Ведь подумать только, от 10.12.1944 ты, моя родненькая, писала последнее письмо. Чем это объяснить такое долгое молчание? Чтобы Вы мне были здоровенькими, больше я ничего не хочу. Встречал Новый год вчера до 3-х часов ночи у Сары Моисеевны. Был её муж, Миночка с мужем, Абрам, Шад, Пальцев, и два сержанта. Стол был исключительный: селёдочка, огурцы, жареная курица, оладьи и т. д. Выпивки много. Провели время не плохо. Вас вспоминали на каждом шагу. Будьте счастливы! Целую Вас крепко, крепко, Марк и папочка.
10.01.1945. Моя родная Нюсенька и родные детки! Вчера получил письмо от 30.12., а сегодня – от 23.12. Книг я тебе много послал, и бумаги, тетрадей, карандашей, и (ещё) большой рулон бумаги. Книги продавать не надо, читай их пока. Если ты очень нуждаешься, то делай, как хочешь. Мне кажется, что пропал перевод, что тебе послала тётя из Вильно на 1.000 рублей. Ты не пишешь, что получила. Я забыл (про) деревню Лапино, а писал в Ново–Александровку. Тогда от себя отослал копию почтой по их адресу. Относительно света я попытаюсь отсюда снова написать. Мне не очень то легко каждый раз просить печатать, однако я приму меры. Одновременно я подумаю (и) над твоими родными и напишу письмецо. Волноваться тебе не следует, ты должна свыкнуться с их положением. Надо ещё немного подождать. Неужели ты уже немного поправилась, и Миконька. Я очень и очень доволен. Это моё утешение, когда от Вас слышу приятное слово. Спасибо тебе мой родной, золотой, маленький сыночек за письмецо. Пиши мне всегда. Сейчас пишу Фане, Лёве, Мале, Розе, Лииньке, Муре, Алику, Юрику, Кл. Григ., и сегодня матери (Фани). Всем сердечный привет, всем, всем (напишу) письма. Всегда этим озабочен. Целую всех. Кто тебе пишет из совхоза? На завод Петровского могут ехать работать, рабочие нужны.
15.01.1945. Мой дорогой и любимый сыночек Миконька! Твоё письмо я получил с большой радостью, спешу скорее тебе ответить, по всем интересующим вопросам личной моей жизни, и ещё по всем военным вопросам. Я живу и нахожусь в той же части, где был до отпуска, и выполняю все те обязанности с большим энтузиазмом, как это требует наша страна в обстановке военного времени. Всё то, что нужно, я немедленно выполняю, и за качество моей работы меня премировали деньгами, и эти деньги я Вам послал. Это ведь вдвойне интересно, что деньги Вам на пользу. Сейчас у нас зима, и вот, мой родной мальчик, я одет в зимнее обмундирование, ( и в) валенках. Ношу тёплые брюки и тёплое бельё, и т.д. и т. п. Сижу в тёплом помещении, днём почти целый день на улице, а вечером в большей степени – в помещении. Читаю книги, газеты, всё о текущей политике (и) разгроме ненавистного врага. Всё наше стремление и направление (на) то, чтоб отомстить проклятым немцам, палачам, убийцам, за всех и за всё. Ведь нет той семьи, где нет жертв, да ведь и погибли целые семьи. Нам ведь особенно дороги бабушка (Хана), дядя Сёма, Мотя и Сенечка, самые дорогие для нас люди. У нас сильнейшая злоба на зверо немцев, мы приготовили большой счёт им предъявить. Они ответят тем же, кровью. Всё то, что они посеяли, то и пожнут. Время приближается. и вся гитлеровская Германия будет окружена, и как Сталин сказал, добъём врага в его собственной берлоге. Я полагаю, мой сыночек родной, что ты немножко в курсе дела, газеты почитываешь и в военных делах ты немножко уже сам понимаешь. Если ты недостаточно читаешь, то рекомендую заняться политическими вопросами, сам понимаешь. Ты просишь у меня, для (себя) на будущее, обеспечить зимним пальто, финский ножик, батарейку, коллекционные марки, и цветные карандаши, так как твой любимый братичек начал очень красиво рисовать. Всё то, что ты, сыночек мой, просишь, приму все меры к тому, чтобы выполнить, да ещё в кратчайший срок. Некоторое пошлю почтой, днями…карандаши, и хотя бы немножко марок. Остальное, при самом удобном моменте перешлю. Ты пишешь, что по окончании войны я не возражал против сокращения срока, но спешить не следует, (ведь) война омерзительная и должна быть осторожная. А кто спешит, то всегда смешон. Я стремлюсь тебе ещё ... и больше достать, только это, со временем. Мне хочется тебе приобрести библиотеку книг из русских и иностранных классиков, книг по истории природы, истории народов всех стран, их жизни, обычаев, книг по астрономии, и всевозможные научные рассказы…, о настоящем и прошлом земли, морей и океанов. …это (ты) учишь, и ещё будешь учить в школе из учебников, но этого ещё мало, надо почитать художественной литературы. Кабы я имел бы нашу старую домашнюю библиотеку, книги (для которой) я 20 лет покупал, и (на) нашу голову да я…В нашем дворе жил грабитель Люкиш, и всё это разграбил. Он (хорошо) поиздевался над нами, над нашей жизнью и нашим добром. Он радовался, когда забирал, но (зато) справедливость уже торжествует. Вы опять в своей комнате, (книги) постепенно приобретаем снова, а Люкиш – грабитель (получил) наказание, его песенка спета. Я очень рад, что тебе любимая мамочка пошила рубашку и галифэ, и (оно) ещё хорошо сидит, да ещё нашему любимому Виталику хватило на штанишки. Я только одного… в том, что Вам там не сладко живётся. Для того, чтобы Вам не было скучно, то если ещё нет проводки электрического света, то надо улучшить лампу, чтоб было светло в доме. (Тогда) сумеете по вечерам всё проделать, книги читать. Гончаровых не бойтесь, требуйте к себе уважения. Скажите, что и Вам надо жить, вы ведь не можете замкнуться, и не выходить. Они видят, что вы боитесь, то они и на голову лезут. Что касается (того), что у Вас в доме отсутствует (мебель) обстановка, то постепенно всё будет. Доживём, и я к Вам вернусь, и тогда изменится намного наша жизнь, а час уже близок. Мой родной любимый мальчик. Через пять дней тебе исполняется 13 лет. 3 зимы, как Вы – без меня, стало быть, не отмечается день рождения. Приходится мне на отдалённом расстоянии о тебе в тот день думать, и вспоминать те годы, в которые мы имели возможность отпраздновать. Было радостно и приятно, все тогда были. Да и не предполагалось, что может наступить такое время разлуки. Хорошо, что сейчас этот вопрос улучшается, нежели в прошлые зимы. Мы врага бьём уже на его территории, и выгнали его с нашей земли окончательно. Я помню твой день рождения; это было перед вечером, когда обе бабушки твои стояли у окон старой квартиры и плакали. Выжидали, пока скорее поступит сообщение. И вдруг - тётя Роза с криком, что ты родился. Я лишь назавтра пошёл к маме и к тебе, а тётя Фрума, сестра тёти Мали, мне тебя показала, вынесла, и я тебя в первый раз поцеловал. А ты сразу на меня смотрел и узнал, что я – папа. Я помню, когда мне исполнилось 13 лет, то это день был особенный. Мама моя покойная (твоя старая бабушка) тогда испекла много вкусных вещей. Торт чёрный, изготовленный на мёде. Было вино, и я ходил с моим покойным отцом, твоим старым дедушкой (ты его знаешь только по фотографии) к старому прадедушке. Он меня поздравлял и устроил пирушку. Мама моя говорила, что меня… Вот, мой дорогой старший сыночек. Поздравляю тебя с днём рождения. Желаю тебе быть сильным и здоровым, счастливым, радостным, бодрым, крепким, весёлым, красивым,… порядочным, воспитанным, замечательным мальчиком. Чтобы ты был достойным во всех отношениях. Первое, это я прошу, чтобы ты учился хорошо и был примерным мальчиком, чтобы ты был преданным сыном. Моё единственное желание, чтобы ты у меня был великим учёным человеком. И чтобы твой маленький любимый братик брал пример с тебя. Я как-то написал письмо – соревнование со школой, но как ты на это смотришь? Я правильно сделал, я хочу коллективного ответа всех ребят Вашей школы. Пиши мне часто сыночек, и также подробно рассказывай, как и в этом письме. Я только через тебя узнаю о деталях. Вот пишешь про любимого Виталика, а мама, хоть бы что. Но я (её) не виню, она спешит, и в суете. Ты хоть успокой её нервы, и повлияй, чтобы не волновалась про меня и её родителей. Они же не на фронте, если надо и потерпеть (в условиях) тяжёлого времени, то надо и согласится. Я на этом кончаю. Хотел напечатать (письмо), но не удаётся. Будь мне здоров и счастлив. Целую и целую тебя в ушко и крепенько много раз в ротик, носик, глазки,… голову и шейку, всюду, всюду. И за меня (поцелуи) братику и мамочке. Твой папочка, крепко любящий тебя. Сердечно приветствуй братиков Алика, Юрика… Привет всем, всем ребятам двора и школы.
23.01.1945. Любимые мои Нюсенька, Миконька и Виталинька! Сегодня я получил от тебя, моя родная, письмо от 31.12.1944 г., от коллектива школы Миконьки. Завтра отдам печатать в нашу газету. Это будет особенно интересно. Также письмо от Сони, и ещё от (её) Нюсеньки, где она мне прислала копии письма, что получила от Поли по вопросу жизни нашего дорого Сёмочки. Я имел сегодня (такой) день. Письмо меня сильно расстроило. Только сейчас я почувствовал горе моего брата, попавшего в окружение, его положение, его состояние. За что такое мучение такому Сёме, такому Сёмочке. Такие дорогие Сёмочка, Мотенька, Сенечка, мама – жертвы фашистов. Мои дорогие братья и сёстры! Я это письмо напечатал в нескольких экземплярах. Один я посылаю в ЦК КПБ (у), чтобы мне разыскали в Киеве эту портниху, Марию Филипповну Станкевич. От неё Сёмочка с Наташей ушли в деревню, а в какую, неизвестно. Кто из Вас поедет в Киев, из знакомых, может кто-нибудь из родственников уже живёт (там). То надо немедленно разыскать и напасть на какие-нибудь следы. Может быть он действительно угнан в Германию, авось он где-то жив. Может быть, счастье улыбнётся. Нюсенька родная моя, ты писала, что Гриша переезжает в Киев, то это неплохо. Я не знаю, писать ему ещё в (Кагул), или нет. Фотокарточки увеличить никто не берётся. На такой, ещё можно, и то там глаза выколотые. Напрасно Рая Белоусова не занимает комнату. Она потом будет жалеть, потеряв такой центр. Ты её уговори, будет и для тебя лучше. А в заявлении горфинотделу по поводу инструмента, не догадался написать, что ты – преподавательница музыки. И если финотдел откажет, то - гор. Прокурору. И ты действительно правильно реагируешь. Неужели Юдель машину не может достать. Необходимо съездить к Мане Козловой, правда, холодно. Как можно ехать в сильный мороз, ведь ты итак мёрзнешь с детьми в доме. (Это)12 км. Сводки очень хорошие. Берлин скоро услышит грохот наших орудий, и вся зверонемецкая сволочь предстанет перед Судом истории. Ноня (Олин) поехал во Львов, видимо он к Вам заедет. Жаль, что он не имеет адреса Мани Фуксман. Почему никто из наших не пишет Соне и Оле, они ведь волнуются. Днями двинемся. Все фронты до того соревнуются, что выхватывают друг у друга (взятие) городов. Конев у Рокоссовского, Рокоссовский у Жукова, и наоборот. То же самое, Черняховский не даёт Баграмяну вообще ничего брать. Все спешат в Берлин, а Эренбург (за 15.01) в газете «Правда» показывает направление, напоминает, что нам необходимо скорее предъявить счёт за (гибель) детей, (за) замученных невинных людей. Сейчас 12 часов ночи, меня, как всегда сон не берёт, а сегодня особенно. Сижу один в комнате, не очень то тёплой. Попишу всем письма, потом как будто бы легче станет. Погода зимняя, неплохая, снежок падает, ночь лунная. У полковника Гуревича есть мальчик Юрочка (почти как наш Витенька). Он ко мне ходит почти каждый день, я его угощаю, я его безумно люблю. Я поднимаю (его, и он) в большом восторге, когда поднимаю его до потолка. Целую его. Вас здесь нет, и мне кажется, (что) я держу Витеньку, либо Миконьку. Я очень рад за (школьные) отметки Миконьки, они неплохие. За письмо (из школы) я очень благодарен. Когда будет напечатано, я тогда пошлю Вам. На этом и прощайте, мои самые дорогие. Целую Вас всех много, много раз, крепко, крепко. Ваш Марк и папочка. Сердечный привет родным, Муре, Алику и Юрику. Целую, брат и дядя.
Воинское. Днепропетровск, Гостиная 3, квартира 8, Фуксман А. П. Полевая почта 51819, Фуксман М. М. 27.01.1945. Дорогие мои и любимые Нюсенька, Миконька и Виталинька! Через день, два, и мы двигаемся вперёд, на запад. Морозы, холодно, но ничего не поделаешь, надо. Зная о том, что тебя нет дома, то послал на имя отца тебе посылочку. Хоть бы её получила, то я был бы счастлив. Лёня ведь тоже получает дополнительный паёк. Он может выслать в два раза больше, чем я. Завтра напишу по поводу электросвета ещё раз, и насчёт твоих родителей – квартиры. Никто не имеет столько заботы, сколько у меня. У меня есть недостаток, мне надо самому научиться печатать на машинке. Перепиши, какие книги ты от меня получила, и какое количество экземпляров. Получила ли ты бумагу, тетради, и посылочку через ст. лейтенанта Полуэктова из села Вольное? Его жена, Осипцева Татьяна Илларионовна, учитель средней школы. Можешь из школы ей позвонить с разрешения С. А. Я уверен, что он сам, Полуэктов, к тебе заедет. Будьте здоровы и счастливы. Целую Вас сильно, крепко и крепко, любящий Марк и папочка.
1.02.1945. Любимые мои Нюсенька,Миконька и Виталинька! Сегодня 3 месяца, как я от Вас. Время тянется и вместе с тем и летит. Получил сегодня пять писем; от тебя, моя родная, от 26.12, 8 и 10.01.45. От моего писателя по счёту 3-е, и одно - из Ленинградской области, где я когда-то был на квартире в Ленинградской области Дновского района в середине мая 1944 года. Ты спрашиваешь, кто составляет мне мои письма. Это как-то странно. Я сам составляю, и у меня нет никаких машинисток. Я им даю печатать, я им даю книги для чтения, и т. д. Сообщи мне (о) тех книгах, что ты получила, то они - через П.П., или через гражданку (?). Я послал тебе рулон бумаги, тетради, чрез гражданскую почту. Будовская ездила в Станислав и, видимо, присвоила полученные книги для пересылки. Я на днях найду её адрес и напишу ей, а В. послал 14.12 на имя папы, и выслал посылочку тоже на имя папы. Я бы хотел, чтобы Рая Белоусова вселилась в комнату. За стёкла не платить, они их сделали не за свой счёт, а государственный, и вообще я ещё заставлю их восстановить перегородку. Мане Козловой я послал письмо, да опять в Лапино. Я думаю, что будет передано по назначению. Не бойся, деньги за инструмент не пропадут, Я бы хотел, что бы моё посланное заявление попало к разбору в суде. Это неплохо, что решается. С геометрией Миконьки и ты проходишь знания, оно тебе и пригодится. Я тебе справку выслал ещё в декабре с одним офицером и расписку послал тебе дамскую. Казалось, что он должен был тебе давно вручить, и почему-то нет с ним ничего. Когда ничего нельзя передать, все присваивают. Мне в этом не везёт. Все твои письма все такие огорчённые. Я вполне понимаю твоё настроение. Сама пишешь, что в Джанги – Джере было хуже. Не падай духом. С Утевской не плохо меняться, но она же не согласиться. Она там скучная квартира. ……………………………………………………………………….. Буду здесь ночевать ещё две ночи, хочется и не хочется двигаться с места. Вагон был неплохой, правда, плохо отапливалось, но зато один был в комнате. В моём распоряжении электросвет, стол и кровать. Делаю, что хочу, пишу всем и всюду. Я тебе, за это время, выслал 4 раза, а ты ни разу не получила. Высылаю опять тетради… Как Витенька красиво рисует, молодец, а пишет …Стало быть время пришло. У нас уже погода изменилась, дождь. Возможно, здесь больше холода и не будет. Ты пишешь, моя родная, что ты обо мне постоянно думаешь. А как же должно быть иначе. Ведь моя жизнь, это ты с детьми, все мои мысли и забота только о Вас. На этом кончаю. Будьте здоровы и счастливы. Целую Вас крепко, крепко, любящий Вас Марк и папочка. Поскриптум: Нюсенька, читай всё Эренбурга, следи за газетами. Пусть Нехама Прусман напишет, где Шлейфманы погибли, и каким чудом она спаслась. Мне ведь нужен материал. Привет всем, всем родным и знакомым! Снова целую.
5.02.1945г. 10 час. веч. Любимые мои Нюсенька, Миконька и Виталинька! Пишу вам уже с нового места, с немецко-прусской земли. Устроились неплохо, чего только здесь нет. Проклятые немцы жили очень богато, им только хворобы не хватало, вот они и получили. Нет ни одного жителя, некого спросить, где что было, и кто где жил. По богатству определяешь, что жили здесь немцы – бароны, которые жаждали крови; ненасытные твари, презренные убийцы. Радуется душа, что всё то, что они нам нанесли, они это получают. Передают, что дальше, за Истенбургом, там они дальше уже бежать не могут, уже им некуда. Ты, моя родная, будешь волноваться, что от меня нет писем. Так учти, что когда идёт передвижение войск, будет большая задержка потом. Мои любименькие, от дома всё дальше и дальше. Очень далеко нам уже не придётся. Не всех ведь попрут в Берлин, достаточно передовых частей. Мне очень хочется узнать, доставил ли тебе Полуэктов посылочку и 400 рублей денег, и отдельно почтой посылочку. Будовской в Станислав я написал. Какие плохие люди, никому нельзя верить ни в чём, а делаешь всем столько хорошего. Наконец мне пишет дядя Мер, что вышлет тебе 300 рублей. Папе он отошлёт тоже 300 руб. для тебя. За ним только останется ещё 150 – 200 рублей. Мне сейчас будет особенно скучно, не могу уходить. Все мои, Анатолий Аронович и Роза Лазаревна, поселились подальше. То же самое Михаил Моторин, Маруся и их мать Марья Мартынова. Приходится днём заскакивать к ним на минутку, но это неинтересно. Мои занятия божественных квартир, с обстановкой, какою у нас в городе не видать. Я иной раз задумываюсь, стоит ли мне вернуться на родину. Не лучше ли после войны обосноваться здесь где-то, и Вас ко мне. Немножко рановато об этом думать. Ты пишешь, что хочешь меня ещё раз видеть. Я в этом не сомневаюсь. И мне хочется быть с тобой и дорогими моими детьми. Я нуждаюсь во всём в товарище, человеке родном и близком, (в) жене. Но сиё от меня не зависит. Товарищи у меня есть, но нет таких преданных, преданных, как жена. Всегда, когда отсутствуешь, жалеешь обо всём. Возьмём моё пребывание, как оно скверно прошло, либо последний вечер, уезжая от тебя, как я плохо с тобой попрощался, да и как меня провожали. Как-то всё странно, не правда ли? За всё время я от моего писателя получил 3 письма, а послал четыре. Письмо Миконьки от школы будет днями напечатано в газете. Я уже отдал письмецо для печатания. Письмо нашего Сёмочки тоже отдал. Я достал несколько марок для Миконьки, вот я Вам их и посылаю, и ещё кое-что. Уезжая с того места, где я стоял почти 3 месяца, исключительно обо мне жалеют, что уехал. Во-первых хозяйка Зоя с Витасом 3-хлетним, и потом все те, что на карточке имеются, и ещё оставшиеся, после злодеяний фашистов Соня Вашкович и другие. Сейчас скоро 12 часов, как–то боязно ложиться спать. Я один, двое живущих со мной разошлись, придут к 5 часам утра. Я сделал глупость, что их пустил. Домик этот – на отшибе в стороне. Ночь тёмная, здесь постройки не сгущённые, а на правой стороне вообще нет домов. Но в общем не страшно. На этом кончаю. Будьте здоровы и счастливы. Целую Вас крепко, крепко, и много, много раз, безгранично любящий вас, Марк и папочка. Всем, всем сердечный привет и целую. От Лифляндчика писем не получал. Ходи к нему часто и проси, что хочешь. Ты обязана у него всё получить. Я всё же работал до войны у них, и они обязаны шефствовать над тобой. Целую снова, крепко целую.
7.02.1945. Мои любимые и дорогие Нюсенька, Миконька и Виталинька!.. Я то Вам часто пишу, и задержка всё же будет обязательна. Учти, что фронт уходит дальше, и передвижение оттягивается, остановка почты. Вот я держал письмо, некуда было бросить, и я через другие части отправил. Я уже Вам писал, мои дорогие, что я нахожусь на немецкой земле. Редко, редко где-то в деревне встречается немчура, а так их нигде нет, всё побросали. Так и надо, так и легче становится, когда и их дома опустошаются, чувствуется какое-то облегчение. Мы, в будущем, ещё немножечко (про)двинемся, и больше уже не будем, сделаем своё дело, и возможно, вернёмся в тыл для восстановления. Я написал Будовской, какое она имела право присвоить деньги. Это был мой первый перевод. Я тебе с одним земляком майором послал расписку и необходимую справку для столовой. Видимо он тебе не вручил. Потом посылочку с Полуэктовым и 400 рублей денег. Тоже ещё ничего не получила, просто никому нельзя верить. Получил ли папа, что выслал тебе жиры, а второе тебе отправляю на платье, чулки, носочки детям, Виталику сапоги, кусочки хозяйственного мыла, и кусочек туалетного; нитки, белую красивую расчёску, ложечку, сало, сахар, подносик, шаечку. Мне бы хотелось, чтобы ты получила ко дню рождения Виталика. Получил от Верочки скучное письмецо. Её, конечно, очень жаль, она пишет из Сталинабада, едет снова в Данги – Джер. Она пишет, что Лёничка босой и без пальто. Она твои письма и свои, посланные тебе, тоже назад (получила). Она писала «до востребования», а ты на почту не ходила даже спрашивать. И ты удивляешься, почему она тебе не пишет. Последнее время ты мне пишешь про электросвет, а что касается тепла в квартире, ты не пишешь. Что теплее стало в доме? Ты меня попрекаешь, что я не пишу тебе. Уверяю тебя, что чаще меня никто не пишет. Если ты думаешь, что я гуляю, то это странно. Здесь нашего брата помоложе хватает, а я уже не в цене. Если пару раз и посидел вечерком, то, во всяком случае, тебя и детей не забываю. Я всегда с полным сознанием, что у меня есть ты и детки. И моё единственное желание встретиться снова, и жить так хорошо, чтобы с нас все брали пример. Не буду снова повторяться о том, что писал в предыдущих письмах. Целую. В 2-х конвертах отправляю Миконьке иностранные марки. Мой бывший батальон стоит намного впереди, и капитан рассказывает, как им теперь живётся. Чего только у них нет. Когда немецкая свора сбежала, и всё оставили, бери, что хочешь. Но мы ведь не такие, как проклятые немцы. Нам оно не нужно, хотя следовало бы покрыть наши потери. Но пусть лучше государство займётся их распределением. Я не знаю, что советовать Грише. Может и Кишинёв лучше. Но надо было раньше, сейчас уже трудности, всё занято. Не хорошо, что он от нас оторвётся, и не сумеем встретиться. И так жизнь пройдёт. Факт сей видишь и сейчас, что всё прежнее изменилось и даже не похоже. Мы сейчас уже живём намного лучше, чем раньше, в хороших квартирах с обстановкой, питание улучшилось. Ходит скот и бродит, а у меня козочка есть и собака Альма хорошая, да и ещё маленькие щенята будут. Прежнее место, где я стоял, остаётся в памяти на всю жизнь. Расстался с большим сожалением, я пользовался особенным уважением, и сам не знаю, почему это так. Ты рулон бумаги от меня не получила, а как жаль. Присвоили аппарат почты. Получила ли ты письмо, где я писал по поводу книг в Обл. гос. библиотеке, чтобы тебе заплатили деньги за книги? Наверное нет, ибо ты ничего не писала. Напиши мне фамилию Управдома отца. Как наш Управдом, с тобой дружит? Как Цейтлина, Волынская, Утевская? Я неоднократно спрашивал, где Подчасовы живут? Кто ещё вернулся и кого видишь в городе? Пиши мне, родная, обо всём и обо всех. Писала ли мама в Каменец-Подольск. Напиши в Мариуполь твоим родичам, дяде. Надо же всех разыскать, и узнать судьбы людей. Пишет ли тебе Руня из Сталино? На этом кончаю. Будьте мне здоровы и счастливы. Целую Вас крепко, крепко и целую много раз. Ваш Марк и папочка. Родным и всем, всем сердечный привет.
16.02.1945. Здравствуйте мои дорогие, Нюсенька, Миконька и Виталинька! Вчера получил от Вас, мои дорогие (письма); от тебя письмо от 25 декабря и … от 30.01.1945. Он мне пишет, что был дядя и благодарен… Как я рад, что Вы, наконец, начали получать от меня (посылки). Саша Кричевский посылает на имя папы, тебе посылочку и… Столько, что себе не представляешь, шутка ли каждый…. большой. Там будет тебе вязаный свитер из простой шерсти, Миконьке галоши, ……………………..простой. Консервы рыбные 3 банки, мясные – 1 б., сахар, сало 1.200, синяя клеёнчатая перелинка (старая). То, что в предыдущей посылке, то я тебе писал, не повторяюсь в письмах. У меня новостей никаких. Днями двинемся опять. Сейчас скучнее чем…Там было и гражданское население. Можно было иной раз общаться и поговорить, время как-то быстрее проходило. Потом немецкие города неприветливые, дома как тюрьмы, и вообще они противны с их территорией. Ежедневно в городе, от нас в 8 км, рвутся снаряды, дома летят вверх, всё разваливается абсолютно. Немцев не жалко, они нас в 1941 году не жалели, их зато в 1945 году не жалеем. Кровь за кровь. (Германия) переживает кризис, как раньше наш Ленинград испытывал кризис. Дожить бы до полного уничтожения немецкой (своры). Ты спрашиваешь, как я получаю гонорар, я же на военной службе, стало быть, не совсем понимаешь. Ты мне веришь, что мне надоело (сидеть на месте), хочется лучше ехать и всё видеть, разговаривать (с людьми). А на одном месте имеются плюсов больше, чем (на новом). Бывает порою такая грусть, что я всё время не сплю, всех вспоминаю. Как наш Миконька разумно пишет. Он смышлёный, понимающий всё, у нег складно получается. Например, обратный адрес: Фуксману Л. М. для Мики, и вообще…Он у меня просит прислать Дюма «Три мушкетёра», Ж. Верна «Таинственный остров», так это здесь трудная, (почти) невыполнимая задача. Русских книг нет совсем. Может быть встретится, то безусловно пошлю, с большим удовольствием. (В начале) года у нас опять заморозки; но это лучше, используешь валенки и шубу, а то нехорошо. У нас в хозяйстве есть козочка, сегодня корову приведут, две лошади, 11 щенят. Кушать есть что давать: и рожь, овёс, картофель, сено, и мною…в сарае. Всё (от) немчуры. Прямо душа радуется, что наступила расплата. Напиши Лёне, чтобы он выслал родным посылочку вещей и продуктов. Он может послать 10 кг, а послать есть что. У меня есть швейная машина, утюг, и др. Но с ними ничего не могу сделать. Я отдаю портным. …трофеев много, но я не стремлюсь возместить …потери. Всё это попадает передовым частям. Не обращай внимания на Гончарова и его сплетни. Ты живёшь в своей комнате, и больше ничего. Ты – семья военнослужащего и всё. Пусть сделает перегородку, (расходы) я ему возмещу. Пусть Рая добивается комнаты. Хоть когда-то и говорил, что Рая не потребует комнаты, так как она имеет 2 комнаты. Ну, так что с того, а теперь же перерасчёт, пусть она теснится с Гончаровым. На улице катается Юра Гуревич, 6 лет, в маленькой шинели и погонах. Я его целую, и в это время ощущаю, что я целую вас, моих дорогих деток. На этом всё, кончаю. Будьте здоровы и счастливы. Обнимаю тебя и детей. Целую крепко, крепко, крепко, крепко, много, много раз. Любящий Вас Марк и папочка.
25.02.1945. Дорогие и любимые Нюсенька, Миконька и Виталинька! Уже несколько дней, как не писал. С нового места как-то мне не прикладывается (рука), да и почты здесь нет, пока очередная почта (появится), пройдёт несколько дней. Вот и ты, моя родная, будешь волноваться, что писем нет от меня. Ты должна постоянно так предполагать. Устроились неплохо, всё есть, что только хочешь. Жителей никого нет. Проклятые немцы бросили абсолютно всё. Уходя отсюда, все помещики уничтожили весь (скот). Я вчера был в имении, и там по всему (двору) вонь, более 200-сот коров отравленных. Они умертвили всё живое, чтобы нам не досталось. Они так бежали, что все видно, как поданный обед или завтрак не к столу не успели и покушать. Много, много есть интересного. Бежали и бегут они потому, что они на каждом шагу издевались над нашими людьми, и над военнопленными и угнанными нашими людьми. Очень много пошлой, безграмотной литературы. Они подлые с головы до ног, от Гитлера до последнего немца. Жили все очень и очень богато, всё европейское, награбленное. Мы несколько коров имеем, так что молока вдоволь, и трофеев много. А куда это девать, нам оно не нужно, а разбивать неохота. Сказочная обстановка всюду. Я тебе приготовил для отсылки пару посылочек из вещевого. Всё новенькое, но ничего, (и) тоже самое швейную машину. Только как это отослать, с этого места и почты нет. Думал посуду послать, но нет смысла, так как разрешают только одну посылку. Есть и велосипеды, и мотоциклы, пианино, и т. д., и т. д., и т. п. Мои любименькие! Как мне всё же уже хочется быть с Вами вместе. Всё ждёшь и мечтаешь о скорой встрече. Вот сегодня кончается уже последний зимний день, Наступает счастливая весна, весна должна нам принести много новостей. Только подождать, пока распутица пройдёт, а там будут сильные удары по врагу. Предполагается ещё конференция великих держав в отношении окончательного полнейшего разгрома ненавистного врага. Я полагаю, моя милая, что ты газеты читаешь в школе, и ты в курсе дела. От дяди Бориса ты деньги уже получила (300)? И посылочку от Лопашенковой жира? З-го марта исполняется Виталиньке 7 лет. Мама моя … родная, солнышко дорогое. У меня стоит одна лошадка, изумительной красоты. Я с ней вожусь, и мишка медведь. Что с того, что я с игрушками, без тебя. Нюсенька моя родная, поговори с врачами насчёт его носика, проверь среди нескольких врачей. Если необходимо сделать операцию, то надо сделать и не медлить. Только чтобы ты не пугалась, пусть сходит к врачу с тобой Маля и Юдель. Особенно действуй через Лёву, Горздрав. Неужели в школе нет книг для Миконьки? Ты бы сходила в публичную библиотеку, либо в Металлургический, Строительный, Медицинский институты. Там тебе не откажут. Что пишет Лёня Вам? Напиши, чтобы прислал родным посылки. Я несколько дней страдал желудком, и, наконец выздоровел. Чувствую себя выздоровевшим. Погода уже весенняя, почти и снега нет. С наступлением хорошей погоды приятно будет и на душе, а то скучно и грустно. Да, получив это письмо, ты будешь долго волноваться, что нет от меня писем, ибо пока сюда прибудет наша почта, пройдёт несколько дней. Я и от тебя не получаю, но не волнуюсь только лишь потому, что знаю причину задержки. Но на этом кончаю. Будьте мне здоровы и счастливы. Целую Вас крепко, крепко, крепко, много, много раз. Любящий Вас Марк и папочка.
4.03.1945. Дорогие мои Нюсенька, Миконька и Виталинька! Вчера исполнилось нашему Виталику 7 лет, чтоб он нам был здоровеньким и счастливеньким. Чтоб нам дожить и видеть его большим учёным человеком. Целый день Вас вспоминал. То же самое, 28.02, был твой, моя родная, день рождения. В среду, по-моему, я не помню, как считать. Это по какому, по-новому или по-старому? Ты, моя милая, всегда упрекала, почему я невнимателен, забывал этот день и ничего не преподносил. Может быть ты и отчасти права. На улице снова зима, погода в течение дня несколько раз меняется. Я пишу с нового места, но не все ещё переехали, и немного скучновато, (ибо) газет нет, и людей здесь нет. На каких-нибудь 50 домов – 10 –15 человек, а ведь все (остальные) дома пустые. Здесь жили проклятые немцы, «сверхчеловеки», но больше им этой земли не видать. Душа радуется, что их постигло то, что нас – в 1941 году. Для того, чтобы тебе не всё описывать, почитай Эренбурга («Красная звезда», от 22.02 и 25.02, «В Германии»), то тебе будет всё ясно. Ибо он пишет правдиво и (описывает) действительность. Чего их толкнуло на войну, наши богатства? Ведь у них абсолютно всё было и есть. У каждого богатство, какая обстановка, какая мебель и какой скот. Чего им нужно было? Алчность немца – паразита, алчность к живущим людям, алчность к бандитизму к уничтожению людей. Сейчас весна, надо радоваться, и даже в том, что они где-то, быть может, и мучаются, но ещё нет. Они всё с собой награбленное увезли, скот по - большей части отравили. Бегают только кошки и один голубь, и собак даже нет. Всё же из-за безжалостности к множеству скота, что они от нас угнали, мы, хотя в маленьком проценте, а немножко имеем. Масла, молока хватает, картофель, и прочее и прочее. Спим все на перинах и мягких диванах. Минуло уже возить с собою соломенные тюфяки. Но мы, проклятым немцам – детоубийцам, соломенных тюфяков уже не увезём, будем мстить, как полагается, этого они заслужили, и посеяли, и получить пощады - никакой. Ты просишь прислать духи, краски, то, второе; что просишь, мне не нравится. Я этого не люблю. Нужно существенно возместить наши потери, хотя бы чем-нибудь. Эти дома, эти черепичные крыши – противные, противна их земля. С нетерпением ожидаю от тебя письма. Я не сомневаюсь, что получу, но мне ещё не передали. Я постоянно волнуюсь за Ваше здоровье, чтобы не болели, не простуживались, следили за собой. Главное, никогда не волноваться, никого не бояться, требовать (и отстаивать) всегда своё право, везде и всюду. Я очень рад, что родители имеют своё уголок. Что касается того, что ты затронула, о взаимоотношениях в нашей семейной жизни, то, будучи в Армии, как будто бы положено в письме поговорить. А вообще я скажу тебе, что не только ты, а вообще никакая женщина не признается. Одна Анна Каренина призналась Каренину, и то, когда она уже уходила от него. Хитрость женщины ловкая. Почему мне не пишешь, кого встречаешь из знакомых, которые вернулись из эвакуации? Бывает ли Миконька в кино, одного не пускай, иди всюду с детками, береги их, моя родная. Если имеешь возможность, то из мебели покупай, что необходимо. Инструмента нашего жаль, но пропало, надо было действовать. Узнать, что это за тип, (который) покупал, (о котором) они не хотели рассказать. Если бы у Миконьки было бы желание возобновить игру, было бы неплохо. Как поживают управдомша, Утевская, Волынская, и другие? Привет им всем, привет… И мне очень хочется, чтоб Рая Белоусова вселилась в квартиру. (Ведь) все права у неё, никто не имеет права отменять закон. Ты, к слову, скажи Гончарову, что и Козлова может тоже потребовать, и хитростей никаких нет. Напомни ему, что за человек он, что ты валялась в коридоре пять суток на мраморной лестнице, и он не впустил тебя в дом твой переночевать. Я ещё подам в суд на него за такое антисоветское отношение, и он это попомнит, как издеваться над семьями военнослужащих. Он дома наживается, а допускает ещё такие грубые ошибки. Если придётся, то крепко предупреди. Вернулась ли Розалия Григорьевна? Как поживает Шалимова (в детском саду)? Как Мурочка, детки, Клара Григорьевна? Как семья Дани? Сообщи обо всём и обо всех. Полуэктова я ещё не видел, да я могу (и) редко его увидеть. Он человек хороший, я его узнал. Читай газеты, будешь в курсе дел, событий. Наши союзники сильно бомбят фашистское логово. Если они (немцы) эвакуируются в Нюренберг, там будут ещё сильнее бомбить. Им не будет места, (так как) союзники подходят к Кёльну, Дюссельдорфу, выходят к реке Рейн. Беседуй с Миконькой обо всём. Что, родители ходят к тебе, или мама поныне тобой недовольна? Как она тебя не жалеет, и последние силы у тебя хочет отнять. Ты не думай, что я недоволен, или на (что-нибудь) злюсь. Боже упаси! Заканчиваю. Оставляю для следующего письма. Читай Эренбурга («Правда», от 6.03.1945). «Возмездие» - это истина. Будьте здоровы и счастливы. Целую Вас крепко, крепко, много, много раз. Ваш любящий Марк и папочка. Посылаю тебе справку. Ты, оказывается, посланную не получила.
17.03.1945. Мои любимые Нюсенька, Миконька и Виталинька! Я Вам, мои дорогие, очень часто пишу. День стал больше, и поменьше стал ходить, и в минуту одиночества хочется с Вами поговорить, хотя бы письменно. Ты как-то писала в письме, что я не уделял Вам внимание, будучи у Вас, и в следующем письме пишешь, как это посчастливилось вселиться. Отсюда сделай, моя родная, сама заключение, как я был озабочен и удручён. Я всё боялся, что не вселю, а когда оно осуществилось, я, от удовлетворения, считал, что я могу уже ехать, (т. к. ) моя главная миссия уже выполнена. Факт, (что) по приезде сюда, я начал заниматься тем, что писал всюду в отношении Вашего обеспечения. Правда, это далеко мне не достаточно, но это было в пределах моих возможностей. Один перевод присвоила одна подлая женщина, не выполнила поручений. И вот ты действительно страдала пару месяцев, а тебе, моя родная, казалось, что я был как чужой, что неужели я не хотел быть с вами ещё немного. Меня требовала Армия (и) совесть, и тут же, глядя на вашу жизнь и меня это не тревожило? Отсюда сделай сама надлежащий вывод…Что касается следующего отпуска, это безнадёжно. Уж лучше помечтать летом совсем приехать, и остаться с Вами навсегда. Приближаемся к концу ликвидации подлой Германии. Нужны ещё сильные удары, чтобы сломать окончательно фашистских людоедов. Я вчера получил от Миконьки открыточку. Он писал в тот день, когда Саррочка уезжала. Через него я узнал, что Саррочка была 7 дней, и целый ряд подробностей по дому. Как он всё логично и разумно пишет. Он что, даёт тебе почитать до отправления, или нет? Он пишет мне обстоятельно обо всём, он тебя в деталях превосходит. Надо гордиться таким парнем, правда он на меня похож во всех отношениях? После нескольких дней таяния, опять к ночи берёт мороз, и появляется маленькая луна. Как-то приятнее, но зато всегда в лунной ночи действует активно авиация. Уже появляются немцы и немки. Отдельные старики говорят, что это кара - от Бога, за содеянные немцами злодеяния. Что с того, что они признают свою вину. От этого мёртвые, задушенные, не встанут с могил, яров и рвов. Города и сёла превращены в груды руин и мусора. В большинстве случаев - каменные постройки и черепичные крыши, вроде чердачные 2-й и 3-й этажи. Что-то бессмысленное. И вот в этих-то домах мы и живём с полным комфортом. Раньше немчура у нас отсиживалась, а теперь мы у них, и с полным здравым утешением, вот и Возмездие. Я как-то просил переписать те книги, что тебе послал. Потом меня интересует, сколько штук тетрадей Миконька получил во 2-й раз. Я послал 10 и 15 штук, ровно 25. И Алику и Юрику отдельно, и большой целый рулон бумаги, карандаши. Это я послал со старого места. Уже прошло два месяца. Потом (и) фотокарточку, а подтверждения я не имею. Стало быть масса писем пропали, и очень жаль. Письма не отправил, ожидал от тебя письма. Чем это объяснить, что так редко пишешь. Вчера получил письмо из Киева от Нины Ивановны Дамаскиной. Она пишет, что портниха умерла, и не у кого уже взять сведения. И ещё она пишет, что она дала Сёмочке документы своего отца, по фамилии Кизименко Иван Григорьевич. Эти сведения я послал в Н.К.О., одновременно ссылаясь на партизанские отряды. На улице дождь, неприятно, а перезжать надо. Мне хочется ещё один день побыть здесь, все дела справить, и тогда (ехать) со спокойной душой. Очень у меня волнующаяся натура, сон не берёт. Послал Эренбургу снимок о фашистских злодеяниях по неизвестному гетто. На снимке согнанные евреи, от мала до велика. Ну, на этом всё. Будьте мне здоровы и счастливы. Обнимаю и целую Вас крепенько, крепенько много, много раз. Любящий Вас Марк и папочка. Постскриптум. Лысин с его частью едет теперь восстанавливать в тыл, в Белоруссию. Они от нас открепляются. Оно имеет и плюсы и минусы. Хорошо тем, что семья сумеет к нему подъезжать. Что касается питания и всяких дополнительных фронтовых и трофеи, отпадают. Как поживает Цейтлина, Волынские и Утевская, и другие соседи двора? Видишь ли ты Самокиш? Сумей к ней подойти так, чтобы она рассказала, куда девались наши вещи? Пришли мне фото, имена и отчества по паспортам Лёвы, Юзи. Береги детей, не оставляй их одних, всюду бывай только с ними. Это моя самая убедительная и требовательная просьба. Целую снова крепко, крепко. Марк. Только что занесли письмо от 2.03, где пишешь, что Виталинька завтра именинник. Как жаль, что ты ещё не имеешь первой посылки. Там ведь в основном сало, то, что Вам необходимо. Я доволен, что Рая будет жить опять с тобой, вы же старые соседи. Если она не возражает, чтобы Миконька учился музыке, и у неё упражнялся. Хорошо, моя милая, что у тебя тяга к культуре и уюту. Всё надо – с расчётом и целесообразностью. Я начинаю опасаться, что тебе ещё что-то захочется. Одно тянет другое. Если это буфет, то купи, а то ведь всё валяется. Целую, целую крепко, ваш папочка. ……..жаль, быть на Кавказе, и дальше, и не освободиться, это ужас. Если Гончаровы выберутся, будет очень хорошо. От нового жильца требовать (прописку).
Письмо с фронта капитана Басс Леонида Павловича (г. Каменец-Подольск, 1922 – погиб 30.04.1945г., деревня Диза, г. Вайсенфельц, Германия), родного брата моей мамы, Фкусман Анны Павловны. (ориентировочно 1943 год). Дорогая тётя Цюпа! Получил от вас первое и такое тёплое письмецо. Большое вам за это спасибо. Сейчас я сижу в землянке и при свете коптилки пишу Вам ответ. Находился я всё это время в Горьком, преподавал в военном училище. На одном месте мне надоело сидеть (да, но нужно хоть повышаться в чинах и должности), и по моему рапорту меня отправили в Москву, где я находился 8 дней. Я специально ездил к Вам на квартиру, она была на замке. В Москве я побывал везде. Меня хотели оставить в Москве в моём Управлении (бронетанковых войск), но я не согласился, и попросил отправить меня на фронт. Из Москвы поехал я в Нежин, а оттуда я переехал в Белоруссию, где и нахожусь сейчас. Вчера у меня – большая радость. Я получил от моих родных сразу 8 писем и ваше письмо, из которых я узнал, что они уже находятся в дороге. У меня как будто тяжесть спала с плеч, я им всё это время помогал деньгами. У них мой аттестат денежный. За это время я много повидал разрушений, которые причинили нам немцы. Я был в Минске, где не осталось ни одного большого дома, где буквально камень на камне. Здесь недалеко есть деревня М. Тростянец, где немцы замучили 400 тысяч наших людей. Этот лагерь смерти стоит наравне с лагерем смерти в Люблине. Но ничего, здесь их (немцев) тоже немало побито. Здесь и сейчас валяются ихние трупы. До Берлина осталось недалеко. Да и я скоро приму участие в их истреблении. На этом заканчиваю. Привет дяде Аркадию. Целую Вас, Лёня. * * * автобиография | литературные произведения | музыкальные произведения © Виталий Лоринов. E-mail: lorinov@gmail.com Тел. в Москве 486-80-09 |
