Виталий Лоринов

Композитор и писатель

автобиография | литературные произведения | музыкальные произведения

По стезе жизни. (Часть 68)

Ссылка на еврейство в речах не евреев всегда вызывает подозрение.

В окружающей среде я не чувствую себя евреем. И может быть потому, что евреев среди них просто нет.

Со «скорыми» надо ладить, ибо «плетью обуха не перешибёшь».

Беда в том, что в этой стране ни на что нет прямого и ясного ответа.

Жизнь никого не милует, и не помилует, по большому счёту.

Неопределённость всегда удручает. Тем более, когда сама жизнь не даёт подсказки, то есть не даёт ясного ответа, как поступить. Но надо ждать, надо уметь ждать, ибо другого выхода нет.

В России уже давно идёт скрытая гражданская война. Это видно хотя бы по бесконечным жертвам на Северном Кавказе.

Инертность поведения, это – натура, это – характер. Но и особенность людской массы та же. И это лишнее свидетельство её чрезвычайной серости, и с точки зрения её мышления, конечно.

Решительность – штука серьёзная. Она, как правило, и одерживает победы. Это же – настрой.

Попробовать лечить боль именно движением, но только на свежем воздухе. Если он может быть когда-нибудь вообще свежим в условиях Москвы.

1.Как бы тяжело не было в жизни – всегда лучше смеяться.

2.Нация создаётся за счёт двух факторов: культуры и языка.

3.У каждого еврея всегда найдётся срочное дело, чтобы не делать дело, которое действительно нужно срочно сделать.

(Михаил Липскеров).

(Соня Бакулина. Самый русский еврей).

ЕС, №9, 2012.

Сомнения и колебания – не лучшее человеческое состояние. Оно разъедает душу, и не даёт сосредоточиться.

По мере возможностей, несмотря на ежедневные приступы боли, всё-таки хоть как-то надо крутиться…То есть пытаться жить.

Когда нужно подождать, то надо уметь ждать. Запутанные или неясные обстоятельства развяжутся сами собой, то есть смогут проясниться. В жизни ведь часто так бывает.

Кисловодск для меня, в этом сезоне, должен быть. Весь вопрос лишь в том, что бы дожить до этого, или вообще выжить. Приходиться иметь и такое мнение, ибо жизнь продолжает быть чрезвычайно немилосердной, так что вполне уместно повторить, что «не до жиру, быть бы живу». К тому же есть печальный опыт прошлого сезона.

Что значит научиться радоваться малому? Для этого нужно сильно страдать. Так что в этом случае даже маленький успех, есть безусловный успех. А потому, что это – движение вперёд, как никак.

Всё определяется бытиём человека, его возможностями, и способностью к преодолению препятствий.

На мои доходы выпадает лишь только обеспечение пищей и лекарствами. На что-то другое – никогда не хватит. Однако, при моём недомогании, мне ничего остального и не нужно. Я просто не справлюсь с чем-то другим.

Огромная страна, но почему-то самая гадкая погода – в её столице, то есть Москве.

Чрезвычайно плохое и болезненное утро. Но или, или. ..Другой постановки вопроса не может быть. Значит надо выстоять, по мере своих сил и возможностей.

Но бывают и маленькие удачи. Только подумал, и тут же мне позвонили.

Думать, что в философии можно пойти дальше моей системы, это всё равно, что думать, будто можно подняться над атмосферой.

(Артур Шопенгауэр, немецкий философ (1788-1860).

Ничего нет дороже человеческого внимания, заботы и доброты.

Вообще человеческая порядочность – это основа жизни.

Я когда пишу, то неоднократно спрашиваю себя о КПД от физических страданий. Оно есть. Это - возможность отделить «зёрна от плевел», то есть по иному посмотреть на окружающий тебя мир.

Страдания, я имею ввиду физические, обостряют отношение к жизни. Делают её, жизнь, намного содержательнее, цельнее и экономнее.

Насколько становишься счастливее, когда боль отпускает, хотя бы на незначительное время.

Не должно быть никаких различных политических систем в устройстве государства, а только одна, но такая, которая вобрала бы в себя всё самое лучшее и положительное для общественного устройства. Но это, по-видимому, маловероятно, чтобы осуществиться когда-нибудь, и где-нибудь в совершенстве. Ибо человек по своей природе просто жаден.

Жизнь, проживаемая с пониманием её глубинной или истинной сути, что одно и то же, есть драгоценный подарок судьбы.

Добро надо всегда замечать и поощрять. Добро будит в человеке самые высокие и положительные чувства.

Добро, во всех его формах, делает жизнь радостнее, а, значит, счастливее.

Есть недуги, с которыми непросто трудно, а невозможно жить.

Учёный должен обладать большим воображением, чем поэт.

(Альберт Эйнштейн (1879 – 1955).

Если человек здоров, то как он может много в жизни сделать, и как сможет многого всего постичь.

Время всё равно своё заберёт, как ни крути, как ни верти.

Печальное осознание прошедшего. В этом то и вся трагедия, что прошлого никогда не вернуть, что ушедшее не воскресить, и оно, увы, не возвращается.

Огромная по территории страна, и самая гадкая погода почему-то всегда в её столице – Москве.

Прожить день без изменения самочувствия невозможно уже давно. Прожить день без эксцессов удаётся крайне редко.

Внимательным ко всему нужно быть всегда.

Настало такое время, когда самочувствие стало проблемой номер один, причём ежедневно и ежечасно.

До семидесяти лет ещё была сносная жизнь, после семидесяти она превратилась в ад. Сбываются слова в Евангелии, что человеческому бытию – семьдесят лет. Лишь только очень крепкие могут жить дольше.

Любить труд, это есть великое, да и не только, если не вообще святое дело.

Любить труд, это значит действительно жить.

Когда не болит, то жизнь прекрасна; когда не болит, то можно жить.

Рассматриваемая гипотеза недостаточно безумна, чтобы быть правильной

(Нильс Бор, датский физик (1885-1962).

Да здравствует жизнь, хотя и не в полную силу. Это – девиз для любящих жизнь, и дорожащих ею, несмотря ни на что.

Деньги всегда были и будут поганить жизнь во всех её аспектах. Нельзя затрачивать жизнь целиком на такую пустоту. Это, значит, губить все обещания и возможности подлинной жизни.

Только желание жить и может продлевать её, жизнь.

Человек всё-таки хочет быть, а не не существовать на этом свете. Вот откуда и берётся боязнь ухода из жизни, то есть смерти.

Вечной жизни не может быть, но и сказать, что вовсе она должна была бы исчезнуть, это философский вопрос. А служить материей для какой-то другой жизни, или других, она не должна бы быть только. Это, мне кажется, не очень адекватно. Однако это – закон природы, и ничего тут не поделаешь.

Лишь на отпущенное тебе твоей природой и судьбой время осознавать и созерцать всё то, что вокруг, - не самый перспективный и радостный удел.

Жизнь не должна прекращаться, или прерываться с точки зрения жизни вообще, но и с точки зрения жизни каждого отдельного индивида. Но это не противоречит биологическим законам мироздания.

Это ведь есть жизненная потребность писать, и замечать, и наблюдать. Вот это и есть жизнь по существу, ибо она осознаваемая.

Не опускать руки, не отчаиваться, а бороться до конца.

Большевизм никак не мог быть самоцелью, каковы бы ни были итоги его существования. Слишком много пламенных и лучших душ положили жизнь на алтарь его. И в основе этого движения была и вера в светлое будущее всего человечества.

Мошенникам нельзя ни в чём верить, не только потому, что они – мошенники. Ведь дело в том, что они видят вокруг себя только себе подобных, то есть мошенников.

Борьба только ради борьбы не имеет смысла. В лучшем случае это – ребячество.

Смех – здоровое, весёлое презрение к угнетателю – это первый признак силы угнетаемого. (Вацлав Боярский, польский поэт).

ЕС, №9, 2012.

А мне бы хотелось, что, несмотря на большое расстояние, Джульетта могла бы оставаться для меня подлинным другом.

Моё бытиё дало недвусмысленную оценку каждому, с кем был знаком, и кого знал, с точки зрения его подлинной истинной человеческой сути. Относительно конечно к ближнему. Но констатация оказалась мало обнадёживающей. Люди очень непоследовательны, а, значит, ненадёжны. Они слишком заняты самими собой, а, значит, эгоистичны, чтобы жертвовать собой хотя бы ради правды, уж не говоря об истине.

В это то и всё и дело…

В России народ не пассионарный. Он не хочет жертвовать своим благополучием во имя других. Это – вещи непростые. Это – принципы, натура, характер, генетика, воспитание, и прочее.

Трудно смириться с тем, что с каждым днём слабеешь и слабеешь, и, по сути, превращаешься в развалину.

Жизнь не даёт права на перерыв, на передышку. Однако не только потому, что она коротка, но и потому, что она не вечна.

Жизнью движет потребность в ней, то есть внутренняя энергия. Это, наверное, и есть душевный огонь.

Ощущение полноты жизни возникает от удовлетворённости души.

Хочется, несмотря ни на какие препятствия, ещё подышать полной грудью.

Насколько увереннее и окрылённее начинаешь себя чувствовать, когда кровоточащая тебя боль ослабевает. И создаётся впечатление, что сможешь ещё полноценно жить и двигаться, как все. Но это, к сожалению, есть заблуждение, в которое так хочется не верить, пока тебе комфортно, и ты живёшь без боли.

Как возможности за этот, последний год, стали очень, сравнительно, невелики, именно с точки зрения активности, то есть движения.

Жив только вдохновением, не более, которое, к счастью приходит на смену падению. Хорошо ещё, что есть силы подняться, то есть не упасть ещё совсем.

1.Почему немки носят чёрные трусы?

– Выполняют распоряжение о светомаскировке развлекательных заведений.

2. Гитлер встречается с Наполеоном.

«Коллега» - пытается он похлопать Бонапарта по плечу. - «Коллегой будешь меня называть, когда вернёшься из под Москвы», - обрывает его Наполеон.

(Рышард Марек Гроньский. Сражающаяся сатира).

ЕС, №9, 2012.

День, как всегда, надо начинать с чистого листа. Особенно после перенесённых болей.

Третью неделю как проскальзывает мысль о сюициде. Не хотят ни «скорая», ни поликлиника использовать трамадол для обезболивания. Приравнивают его к наркотикам. Но боль то снимать надо. Иначе я не знаю, как мне дальше жить. Она буквально (боль) ведь валит меня с ног. Итак едва держусь я на ногах, да и хожу неровно. Вот жребий, а?..

Но трамадол мне тоже не помогает, хотя не далее, как вчера, мне сделали инъекцию его (бригада из 48 подстанции), и был хороший, честный врач.

Что ж остаётся? У меня сейчас в затылке сумасшедшая боль. Значит, садиться работать, стиснув зубы. Больше мне ничего не остаётся, и не на кого что надеяться.

Я понимаю, можно терпеть, и потерпеть, если возможно хотя бы подлечиться. Но у меня это неизлечимо, и все процессы идут к худшему. Боль если меня и оставляет в течение суток, то только на несколько часов. Скорее затихает.

Какие-то необъяснимые и нелепые совпадения. То целыми днями никто не звонит и не заходит, то, и это уже не в первый раз, все сразу.

Вчера звонила по телефону мой социальный работник, и тут же последовал звонок в мою, квартирную дверь. Участковая терапевт зашла в подъезд без кода, поднялась ко мне, на 4-й этаж, и позвонила. То есть это случилось одновременно.

Сейчас у меня в квартире «скорая», а звонит Юра Удалов, директор труппы Большого театра. Он не звонил мне 20 лет. И социальный работник тоже заходть в это время.

В 7 утра появился «провокатор» (врач «скорой», который терроризирует меня), но я его не впустил, и, между прочим, и старую дуру (санитарку) с ним.

Вторая «скорая» занималась демагогией, как всегда, потому что какая-то сволочь сверху издала (или издал) указ, чтобы трамадол не использовать.

Намерение понятное: пусть все передохнут, кто в нём нуждается, ну и, конечно, в том числе и я.

Перед третьей бригадой диспетчер вела себя очень непонятно, чёрт её подери. Я, обозлившись, стал звонить в полицию, и договорился с ними, что если следующая бригада «скорой» не поможет, то приедет ко мне полиция, и мы составим жалобу – протокол на не оказание медицинской помощи.

Итальянская неправительственная организация «Геруш – 92» заявила, что «Божественная комедия» Алигьери Данте разжигает ненависть к иудеям, мусульманам и геям, и поэтому ей не место в школьных учебниках.

(Коротко, №10, 2012).

Приехала третья, и очень приличная бригада «скорой». Но всё же они звонили, за разрешением, старшему врачу. Я его знаю, и объяснил ему ситуацию. Он согласился, и дал приказ сделать инъекцию. Так утро началось с бури. А боли начались с 5 часов дня накануне и длились всю ночь и всё утро. Вышел во двор. Шёл дождь, а кислорода, как всегда, в этом мегаполисе «местечке» - ну ни капли. А вышел я в 6 ч. 20 мин утра. Однако утренняя разминка не помогла и боль осталась. Поэтому я и принял решение на «борьбу». Она чем дальше, тем свирепее.

Причём тут привыкание. Я не знаю, что будет со мной в следующую минуту, буду ли я жив, а ещё надеяться на то, что мне может стать легче и лучше, когда настолько ухудшается. При том это - терзающая боль, выматывающая у тебя все силы и все соки.

На эту «борьбу» ушло и всё утро.

Жизнь в России – суррогат, эрзац, чистая липа, притом во всём.

Не снимать боль, при помощи укола, да ещё пожилому человеку, разве это гуманно? Ведь боль же ослабляет, разъедает организм. Что может развиться привыкание? Так что с того. Главное же это, избавить человека от страданий,

от изматывающей его силы боли.

В районе 10 часов утра мне была сделана инъекция трамадола, но вот уже проходит третий час пополудни, а боль нисколько не утихла, и не утихает. Похоже, что с таким недугом, как у меня, я – не жилец. У меня просто сил не хватит противостоять такой потере физических сил.

Обама напомнил, что Исход вдохновлял добиваться свободы, но вдохновлял он не только евреев – на всём протяжении человеческой истории людей эксплуатировали из-за их веры, расы, или цвета кожи.

(Поздравление с праздником Пейсах).

ЕС, №10.2012.

Прошло полдня. Но боль, начавшаяся со вчерашнего вечера, продолжает, мягко говоря, тяготить. Очень тяжело сосредоточиться. Помимо всего вопрос обезболивания слабо решается, хотя я и сражаюсь, как лев. Да и КПД от трамадола очень невелик, ну разве если пройдёт боль хотя бы на несколько часов, после укола. Хочу надеяться.

Но другой никакой альтернативы жить, у меня нет. Только работать, как бы боль не «отвлекала», и как бы мне тяжело не было. Выхода то иного никакого нет. И я пытаюсь всё же этим спасаться, по возможности, работая с большой натяжкой, трудно, но больше я ничем и не смогу себя занять. В придачу стало тяжело с головой.

Мои неприятности и составляют суть моих «сюжетов» - записей.

Прожить день ровно, без эксцессов, уже не бывает.

Если человек не вписан условиями своего существования в окружающую его природу, он погибает.

Для земли человек, что муха, или насекомое. Ей это всё равно. У неё, земли, своя, космическая жизнь.

Стараться всё время и всегда выравнивать жизненную ситуацию до приемлемой для жизни.

«Мелкие осадки» вылились в нудный дождь на целый день.

…когда за одну ночь они из вчерашних рабов стали свободными людьми (бней-хорин) и после 210 лет рабства сумели порвать с «сытым рабством» и отправиться в неизведанное – в пустыню, чтобы получить Тору.

(Ребе Менахем–Мендл-Шнеерсон: На основе бесед к последним дням Пейсаха).

ЕС, №10, 2012.

Я – безоружный, ибо нет у меня никакой защиты против существующей боли.

Боль моя сильнее меня. Длится порой более суток. Когда постепенно ослабевает, то с изрядной потерей организмом защитных сил.

Боль отнимает силы до предела, если порою не до последней капли. Только усталость организма от продолжающейся боли, позволяет боли несколько отступить.

Ну как можно так жить?..

Мои строчки рождаются из строчек неумолимых страданий.

Если бы действительно можно было бы научиться жить с болью. Так ночи препятствуют движению, которое для этого необходимо. К тому же это невозможно, ибо боль связана с большой потерей физических сил.

Если бы не большие энергетические затраты, я смог бы гораздо сносно переносить боль, ибо потеря сил от страданий с болью несовместимы.

Жизненной брони уже у меня нет. Порог жизни, фактически, мною перейдён.

Жизнь мою после семидесяти лет боли уже пожрали.

Эти боли, как червь, они истязают и изнуряют организм.

Болезнь не столько выматывает меня, как боль от защемления нерва.

Сонливость порою бешеная. И это – влияние атмосферы.

Раду Иоанид , признавал, что в Румынской коммунистической партии было много евреев, полагая, что не они ею руководили.

(Кому в Румынии было жить хорошо?).

ЕС, №10, 2012.

Человек гибнет тогда, когда нарушается его контакт с окружающей его биосферой.

Инвалиды и пенсионеры не могут быть здоровее, так как у них не отлажена, как следует, сексуальная жизнь - сказал я в шутку социальным работникам.

Смеялись.

Природа тогда отнимает жизнь, когда у человека иссякают силы бороться с нею.

Свойство человека после испытанных физических страданий радоваться, что он жив. Примером могу служить я, у которого подобного рода «еврейское счастье» распространяется на всё…

При всём вынужденном оптимизме я давно понял, что зима и весна 2012 отчётливо приблизили меня к моему физическому концу.

Если человек не в контакте с земными условиями существования, то его организму приходит конец.

Ну, если бы не чувствовал, то и не понимал бы. А так, безусловно, приходится считаться с этим.

Противопоставить что-либо такой жизни, как у меня. ничего не могу. Да, полагаю, что ничего уже из этого не выйдет.

Мною уже распоряжается всецело боль, только отпущенный этой болью срок. Я уже навсегда не самостоятельный.

Это – не политические проблемы, и тем более не их решение. Это просто возня, и пустая болтовня.

При таком раскладе политических сил, как сегодня, в России никогда ничего не изменится. Народец спит, как он и привык спать. А за него никто ничего делать не будет.

При советской власти народ был другим, ибо было иное время, и, безусловно, иные человеческие ценности. Таким дураком, как сейчас, он не выглядел никогда. 20 лет – очень большой, но достаточный срок для перерождения, да и, пожалуй, полного вырождения.

Вместе с тем историк и исследователь Ливиу Ротман считает, что в румынском обществе установилось клише, будто бы коммунизм принесли евреи, что не соответствует историческим фактам. По его данным евреев в Румынской коммунистической партии до прихода её к власти было лишь 18, 1 процента…

(Кому в Румынии было жить хорошо?).

ЕС, №10, 2012.

Болваны, что вы построили, взамен разрушения коммунистического строя? Какое счастье вы получили повсеместно? А ведь назад-то уже дороги нет. Только вперёд, к самоуничтожению, ибо ничего путного вы не придумаете, и придумать не сможете, а только рано или поздно все поедите друг друга на почве жадности и алчности.

Мне только и остаётся, что догонять других во времени. Я всё больше и больше отстаю от него, и давно уже не могу работать в полную силу.

Я убеждён, что защемление плече – лопаточного нерва, это – болезнь рано или поздно, но смерти.

Избегал встречи с И. А., ибо не хотел, чтобы она видела меня такой развалиной, хотя мне безумно хочется видеть её.

Если бы у меня были большие деньги, я никогда не купил бы себе машины всё равно. Интереснее и лучше с женщиной повозиться, чем с машиной. Она же – живое существо.

Чуть-чуть поутихла боль, и я уже счастлив.

Как можно так жить, падая каждый день.

Так бывает, что малейший, неверный нюанс может победить день, в смысле уничтожения его.

Элементарная ошибка политических оппозиционеров в России – в их разобщённости, вместо объединения, перед лицом врага. Тщеславие, этот человеческий порок индивидуализма, губит, и сгубит всякое дело. Потому что в таком процессе как объединение, ненависть общая, должна быть сильнее привязанности или любви.

Что понадеялся, а они не оправдали надежд? Так бог с ними. Это и их беда, а не моя. Они от этого ничего не выиграли, да ну и я не проиграл, а лишь убедился в нестоящем внимания …

…те евреи, которые приняли современную идею о том, что мужчину и женщину создал не Бог, а скорее наоборот – они создали Бога, могли либо ассимилироваться в странах своего пребывания, либо бороться за коммунистическую утопию, либо становиться сионистами.

(Эйнат Вильф. Единственный путь вперёд).

ЕС., №10, 2012.

Для меня ценно только то, что истинно. К этому приходят после испытанных страданий. Чтобы познать жизнь до конца, до её глубины, нужно страдать. Кстати, не зря же говорят, что «за одного битого двух небитых дают».

Наверно есть женщины – клад. Но ещё большее счастье – их встретить. Увы, мне этого не удалось.

Лучше всё-таки писать, чем ни о чём не писать.

Когда отступает боль, то это почитаешь за счастье, и начинается прилив истраченных сил.

Тот, кому не болит, никогда тебя не поймёт. И то, что ты колеблешься, и не стоишь на ногах, тоже.

Если после сильной боли есть аппетит, то жить ещё можно. А если аппетита нет, то идёшь уже точно ко дну. Это определённо.

Такой климат как теперь, это издевательство над жизнью человека. Он – только для существования животных.

Нынешний Кремль – это обитель пауков и крыс.

Отпустила боль, это уже счастье, так как наблюдается прилив жизненных сил.

Если после сильных болей ещё может быть аппетит, значит не всё потеряно. (Я повторяюсь). Тогда организм жив и может сопротивляться.

Не люблю я футболиста Аршавина, очень хвалёного во всём. По-моему, кроме бей, и отчаянно беги, в нём ничего нет.

Такой климат, как сейчас, безусловно загубит жизнь. Жуткий март, и какой странный апрель, если к середине месяца ещё лежит снег. Человек не приспособлен к таким серьёзным изменениям в климате на земле, которые продолжают нарастать.

Живёшь так, что никто не позавидует. Да существуешь просто.

Такая тяжесть, словно на моём плечевом поясе висит штанга.

…почему немцы во время оккупации не порушили могильные памятники. Он ответил: «Ну знаете, дойче шуле». Немецкая школа мышления и поведения. То – кровь, её надо выпустить, а это археология – её можно и сохранить.

(Анатолий Найман. Взгляд частного человека).

ЕС, «10, 2012.

Я знаю, что мало читают, или, может быть, не читают совсем. Всё равно буду писать. Так как не могу не делиться своими мыслями. Путевка в Кисловодск то есть, но боюсь, что до времени выезда я совсем стану не транспортабелен.

Былого мне не вернуть. Прежде годы, проведённые в Кисловодске, были для меня годами счастья.

Единственная радость - в творчестве. Но может быть этого и не мало. Вспоминаю слова покойного Г. С. Зингера, говорившего мне об этом.

Боль порождает слабость. А это – невозможность элементарно жить, а тем более трудиться.

Острая боль, если её пережить, переходит в иное продолжение, то есть в ноющую. А это уже можно стерпеть.

15 апреля, а снега в моём районе (округ Северный) ещё много. Мерзкая картина. Остаётся лишь удавиться от такого самочувствия и от такой грязно непоследовательной весны. Но это – природа…

Кто придумал жить в таком гиблом месте? Не здоровые люди здесь не живут.

Прилив сил после погибельного состояния.

Поддержка – это великое дело. Но её у меня нет ни с какой стороны.

Нынешняя Россия во всём – это не разговор, это – не жизнь, а не только не истина. Это – сплошное и анти человеческое недоразумение.

На стороне невнимания к человеку не будет ни веры ни во что, ни уважения ни к чему.

Бригады «скорых» не выполняют свой профессиональный долг. Те, которые приезжают постоянно, по моему вызову 0 –3, я принимаю, как врагов, не оказавших мне необходимой медицинской помощи. «Помощь» от таких «специалистов» мне не нужна.

Её забывчивость, или невнимание – от равнодушия, но и от безответственности тоже. Не выполняет поручений до конца. Ну, вполне в стиле ельцпутиных.

Безответственность наносит прямой вред, а потому и не вызывает к себе доверия.

…главные принципы капитализма: полная отдача в работе, смелость, инициатива и способность к самопожертвованию во имя поставленной цели.

(Валерий Базаров. Канско – советский ВПК)

ЕС, №10, 2012

Непонимание со стороны в ограничении двигательных возможностей человека.

Поступки всегда были выразительнее слов.

Поступков то и нет, а только болтовня. Время очень бездарное, со всех точек зрения.

Жизнь, лишённая здравого смысла. Это - ельцпутинская Россия, опухоль злокачественная на карте мира.

Защемление плече – лопаточного нерва укорачивает человеческую жизнь.

Март 2012 забрал последние остатки сил. Время зимы, ещё крепко одолевающей приход весны, которая даже и не снится.

Большинство пустых мест, если не подавляющее их большинство, заняло в этой жизни значительные места.

Февраль, а в особенности март 2012, по своей свирепости аналогичен бешенству матки.

Жизнь в сегодняшней России, это существование, доведенное до абсурда.

Причём тут политические партии. В Кремле однозначно должны быть другие и способные на преобразования люди, преданные этой стране, а не такие, которые только извлекают из неё выгоду. Ныне – это страна, лишённая морали и здравого смысла.

Боль возвращается. Без боли я не живу.

Стал похож на короля Лира из-за седых клочьев волос на голове, распушенных в разные стороны.

А боль всё свирепеет и свирепеет. Земля всё дальше отходит от солнца, и это сказывается на таких, как я.

Рынок, как природа, не терпит вакуума – если он пустеет в одном месте, то наполняется в другом.

(Валерий Базаров. Канско – советский ВПК)

ЕС, №20, 2012.

Жжение в пазухах или предплечевых хрящах не только преимущественно слева, но и справа.

Страшно теряюсь, когда нужно решать бытовые вопросы. Приходил электрик, и задавал мне нелепый вопрос: – Давайте розетку, я тогда сделаю. А для заземления зовите электрика из ДЭЗ(а). А тот тоже скажет: - давайте детали.

Вот болваны. ОТКУДА ЭТО У МЕНЯ? Вы поставьте, я оплачу и детали и труд. Я же не электрик, не сантехник, не плотник, и т. д. Откуда мне их брать. Так утяжелить жизнь, как никогда. Чтобы дверной замок поставить, надо обращаться в фирму, холера на них. Когда это надо сделать оперативно, на месте. Почему надо посылать человека, далёкого от этих всех дел, покупать то, о чём он понятия не имеет. Это надо иметь у себя, «специалисты» ХХ1 века.

Почему в советское время приходил из РЭУ человек, и всё делал? Почему тогда детали были, а теперь самому их надо искать? А потому, что теперь любая мелочь – за деньги. Как бы не пропустить, как бы выдавить любой ценой. Хватай за горло, создай невыносимое существование другому, идол проклятый, только выцеди как можно больше из него денег. Побольше ему попорти крови.

Обслуживает инвалидов и пенсионеров, и не имеет деталей. Поручает этой категории находить их самим.

Не укладывается в голове, как, работая на «скорой», ты оставляешь человека в беде, оставляешь его с болью. Ты не выполняешь главного: оказания срочной или неотложной медицинской помощи. Где же профессионализм, этика, сочувствие наконец? Помогать больным, это же твоя профессия.

Но откуда это всё идёт, разве непонятно. Полная анархия, беззаконие и беспредел. Неуправляемое «сообщество» индивидуумов. Ну а если будет война, вас же, идиотов, перебьют поодиночке, та как вы будете спасать не родину, не ближнего, а свою собственную шкуру. Предыдущие поколения заплатили огромную цену, чтобы вы, подлецы, существовали, а вы гадите её, эту землю и не говорите даже «спасибо». Вы бы элементарно не родились. И очень жаль, что вы появились вообще на свет. Лучше бы рождались мёртворождёнными.

Нет вам благословения, ни в чём, и никогда не будет. Провалитесь вы в преисподнюю вместе с вашим проклятым веком. Даже земля теперь против вас…

Ведь моя мама еврейка. От мамы я унаследовала…всё: и ум, и доброту, и юмор. Я несколько раз была в Израиле, но…жить там я бы не смогла. Не могу без России, без нашей культуры, языка. (Мария Полицеймако).

(Маша, Мака, Марина. Беседовала Соня Бакулина).

ЕС, №10, 2012.

(Мария Полицеймако – актриса, старожил Театра на Таганке – В. Л. )

Какая же проклятая и изуродованная жизнь на этой подлой земле.

Какое бесчеловечное время, заслуживающее элементарной погибели, за зло, которое он порождает и несёт.

Почти два месяца не находилось дня, что бы было сухо, а не мокро от бесконечных осадков снега и дождя.

Бесконечный спазм нервных окончаний у таких, как я, которые не справляются с суровыми условиями нынешнего природного бытия. И реагируют на это постоянной болью.

Без болевых дней жизни почти нет, у меня не бывает. И с каждым разом я всё более зависим, и боль невыносимее.

Посмотришь на будущее отстранёно, так как боль отчуждает тебя от реальной действительности. Самое страшное, что ничего нельзя изменить, ничего предупредить, ничего предвидеть, обезопаситься от боли, словно какое-то проклятие тяготеет надо мной.

Нужно надеяться не на чудо, хватит уже, а на собственные силы, на труд, на честность и человеческую порядочность.

Церковь уже давно показала все тщету надежд и упований на неё. Всё это блеф, враки, традиция и не более. И только люди наивные, среди которых много просто плохих и мало самостоятельных, могут ещё надеяться на неё и прибегать к помощи её.

Особенно в вопросах земной жизни, смерти, времени и памяти его. Пустое, всё исчезает навеки, чтобы никогда не вернуться и ни в чём не оставить своего следа.

Еврейское во мне – это душа, тонкость человеческих переживаний. Это невозможно объяснить.

(Мария Полицеймако).

ЕС, №10, 2012.

А традиции, что ж, они могут быть, они всё-таки украшают жизнь и без того очень жестокую и суровую для человеческого бытия. Традиции, это, как праздники. Они приходят и уходят. Так что лакировать жизнь можно только лишь таким образом, а не глупейшими упованиями на какую-то там жизнь за гробом. Это тоже существование, хотя весьма сомнительное в виде праха, но никак не жизнь. Жизнь, это когда живой, а не мёртвый.

Нужно жить для души, а не для блефа. Фальшь разлита кругом. Только путём страданий и испытаний человек может стать человеком.

При таких болях, видимо, человек уже почти на том свете.

Я не такой храбрый, чтобы броситься с 16 – го этажа, так что, полагаю, буду умирать мучительно и медленно, раз судьба не хочет меня сразу прибрать к рукам.

Толком ни чём с ней поговорить нельзя (с участковым терапевтом). Она ухитряется тем, что перебивает, притом бесконечным, сразу забалтывать тебя, и ты моментально теряешь суть того, о чём хотел спросить её или сказать.

Какие испытываю страдальческие дни.

Да, моя песенка уже давно спета.

Это бесконечное издевательство над человеком. Вытряхивать из него душу болью в предплечьях, лопатке, руках. Это истязание, не знающее предела, в самом, что ни на есть, наименее христианском мире с точки зрения сочувствия и помощи извне.

Остаётся самое страшное, если ещё остаётся. То есть терпеть, пока ещё есть силы.

Если бы действительно существовал на свете бог, какое-то сверх естественное существо, не оставляющее бедствующего один на один с самим собой, я бы так не страдал, и столько. О каком боге речь, когда мой брат в октябре 1994 года сказал: - Если есть бог на свете, я не умру.

Однако мой брат умер. Так что эту ахинею о существовании бога слышать не хочу. Это - сюжет для здоровых, дураков и дур, и всякого рода бездельников.

Я вообще дитя мира и не понимаю, когда людей начинают делить по национальному признаку…В каждом народе хватает и хороших, и плохих людей. Поэтому сержусь, когда говорят, будто евреи жадные. (Мария Полицеймако).

(Маша, Мака, Марина. Беседовала Соня Бакулина).

ЕС, №10. 2012.

Четыре часа вчера мне было отпущено на без болевое существование.

Последняя моя надежда, - трамадол, уже не помогает.

Майя Плисецкая и Родион Щедрин – это легендарная пара.

К ночи перестал паниковать. Доля у меня такая или жребий такой. Но я ничего не могу изменить. Как будет суждено, так и будет. Просыпаюсь я с удивлением в этот мир, из которого, казалось бы, ушёл очередной ночью. Но физическим страданиям моим нет конца.

Пока я жив, я должен работать,

Никакой другой альтернативы в жизни у меня нет.

Поразительно не сочувствие врача больному. Он этой боли не знает, а по тому и не понимает. Я буквально падал в обморок от удушья, а он оставался невозмутимым при плохой ЭКГ и моих приступах удушья. Санитар сразу не приготовил баллончик с кислородом и бегал за ним вниз, с 4-го этажа к машине скорой помощи. В баллоне почему-то оказалась самая малость, к тому же кислород был сухой, и всё было напрасно. Ничего кроме физических испытаний и страданий, а также испуга я не получил от них, так называемой «скорой помощи».

- Не паникуйте. Вы, к тому же, так всё остро воспринимаете.

И это говорил врач, молодой. которого я уважаю.

Олимпийское спокойствия в таких случаях не должно быть никак.

Я понял, умирать – это неизбежность, но часто это происходит именно по вине врачующих. Этой боли они не чувствуют, а потому, что сами её не испытывают. Это – правда, это – жестокая истина.

Температурный режим, словно попал на другую планету.

Да, было время, когда род его по праву носил свой знатный титул, но с тех пор он утратил былые достоинства… его прадедушка женился на стряпухе, а та питала слабость к конюху милорда, а потому чистота породы была несколько нарушена, и новый наследник получил от матери великую любовь к обжорству. А от отца – неистовую страсть к лошадям. Эти склонности…теперь стали фамильной чертой, и нынешний лорд равно знаменит своей кухней и конюшней.(Письмо ХХХ11).

(О. Голдсмит. Гражданин мира).

Я уже и заложник трамадола. Сделали мне его два дня подряд.

- А чего терпеть? – врач «скорой» из 28-й подстанции. – Это же не морфин.

Я: - А привыкание?

Теперь у меня, боюсь, что навсегда, будет доминировать только одна тема: и для письма и для разговоров.

- Вы ещё не знаете, как у других болит – врач «скорой».

- Может быть – согласился я.

Спасение трамадолом – всего-то на несколько часов. Тиранические и героические усилия для выживания и избавления от этой боли.

Каждый день «скорая» вызывает участкового врача из поликлиники. Мне уже прямо неприятно и неудобно самому, что её дёргают.

Ну и концовка жизни. И за что?…

Счастье, где оно? В мелочах? А было в творчестве. Дожил, дострадался.

Но всё же кто-то меня находит в Интернете.

Как дальше то жить? Просто катастрофа.

На протяжении суток перепад температур в 15 – 20 градусов не даёт перестраиваться организму и рвёт его тело на части, пока и вовсе не разорвёт. Стонет и сопротивляется, то есть испытывает боль, каждая частичка тела.

Подлинный философ не обходит вниманием самое незначительное событие

Он питает ум и тешит душу созерцанием жизненных перипетий, которые остальным людям мнятся низменными, обыденными и заурядными. Основываясь на множестве таких частных наблюдений, которые не останавливают внимания других, философ в конце концов оказывается способен сделать общие выводы. (Письмо ХХХ).

(О. Голдсмит. Гражданин мира).

Ненавижу жизнь за то, что она запутывает ситуацию, и ставит в трудное положение такого немощного и непрактичного человека, как я. Но когда появляется определённость, мне резко становится легче, ибо при моём тотальном одиночестве участвовать в распутывании этих подлых ребусов, у меня просто никаких сил нет. А хитросплетения нынешних, и их прожекты, - словно им суждено бессмертие. Притом сколько апломба у всех этих, без исключения элементарных сук, которые ещё горя на свете не знали, потребители проклятые. Это же элементарная саранча…

Пытаюсь верить, что ещё встану на ноги, но это уже невозможно.

Люди, их качества, есть главный потенциал страны. В России ХХ1 века такого потенциала нет, перевелись.

Защемление нерва фактически свернуло и отобрало у меня жизнь, ибо бороться с этим недугом невозможно.

Такая жизнь плетётся в хвосте от жизни, и я всё больше устаю от неё.

Защемление нерва переломало мне хребет в буквальном смысле, и противостоять этому никак нельзя. Таков мой исход.

Вчера был особенно горемычный день. И я собрался умирать.

Никаких правил и схем у жизни нет, а потому и не может быть одинаковых жизней. А, значит, и смерть разная.

Счастье уйти из жизни моментально, несчастье – страдая от боли.

Бесконечно рушащиеся надежды найти какой-то способ противостоять всё прогрессирующей боли и появляющимися мыслями о сюициде.

Теперь для моей жизни – лишь путь наименьшего сопротивления. Запасы жизненных сил исчерпаны.

Терпеть боль никак не гарантирует её исчезновение. То есть спасение от неё.

Выходит у меня груз от всего позвоночника.

…«она (Анна Хелд – певица, актриса и модель – В.Л.) всегда принадлежала тысячам мужчин, никогда, по сути, не принадлежа кому-то одному. (Карл Август Сандберг)

(Фредди Бен Натан. Шляпка).

ЕС, №10, 2012.

(Сандберг – американский поэт – В.Л.).

Бесконечно болевой синдром шейно грудного отдела, выражающийся в болях в хрящах, ломоте предплечий и вообще обеих рук, вплоть до кисти, вплоть до костяшек пальцев ладони.

Аллергия кожных покровов как реакция на болевой синдром, исходящий из позвоночника.

Антихристы есть в среде всякого народа. Это – его внутренние враги.

Бесконечные поиски обезболивания, заканчивающиеся полной неудачей.

Очень слабый эффект от ампульного трамадола. Лишь на немного и ненадолго отпускает боль.

Полная зависимость от погоды, климата, воли судьбы.

Непонимание не транспортабельности человека – свидетельство подоночного равнодушия к нему.

В сообществе бандитов и дикарей понятие сочувствия отсутствует.

Если в стране господствует анархия, то её разгул – во всех областях жизни, без исключения.

Боль, к сожалению, доминирующая составляющая теперь во всём моём жизненном бытии.

Эгоистическое и трусливое непонимание участковой терапевта, что больной, ввиду его не транспортабельности, не может лежать в больнице.

Такое «эмбарго» в использовании трамадола идёт в явный ущерб здоровью людей.

Никого не интересует, что не обезболивание недопустимо в условиях тяжёлого сердечного анамнеза.

У меня отрезаны все пути к спасению. Насколько у меня ещё хватит сил, и с что делать?..

Делегация европейской организации цыган (рома) примет участие в мероприятиях Дня Катастрофы и героизма европейского еврейства.

(Коротко, №11, 2012).

Противостоять такой беде, по-видимому, уже нельзя.. Так что не знаю, смогу ли ещё переживать подобное в дальнейшем. Силы слишком неравны.

Если бы действительно н на свете существовал бы бог, вряд ли он мог бы допустить такие страдания. Ибо нет объяснения этому, с точки зрения человеческой морали.

Уже целые страницы моих писаний посвящены боли. Она настолько невыносима, и завладела мной, что я не могу об этом не писать, хотя цели моих писаний совсем другие.

Если я всё-таки ещё живой, я буду работать до последнего. И не только потому, что в этом – потребность, но ещё и потому, что для моей души уже больше ничего не остаётся.

Когда-то я думал о славе, мечтал об известности. Сколько сил прилагал, чтобы удовлетворить своё тщеславие. Теперь мысли только о спасении, о спасении от нестерпимой и нескончаемой боли.

Итак неравная борьба продолжается.

Водить разновозрастную дружбу. Так было с моими наставниками по композиторской профессии. И это естественно.

При этом недуге, из-за постоянно прогрессирующей слабости организма нужно всё-таки держаться в быту, то есть не терять человеческого облика.

Эпоха ХХ века обладала необыкновенными талантами во всех областях жизни, науки, искусства и литературы, которых ХХ1 век не повторит никогда.

Я – на финишной прямой жизни, но расставаться с жизнью у меня особого желания, прямо скажем, нет, несмотря на порою нечеловеческие страдания. Ещё хочется что-то свершить, что – то сказать, сколь бы громко это не звучало.

Потенциал моей энергии всё же до конца ещё не использован, хотя судьба и индивидуальная и человеческая жизнь никогда не считаются с этим.

Знатность и титул настолько притягательны, что сотни людей готовы поступиться своим достоинством, готовы подличать, льстить, раболепствовать и отказывать себе в истинных радостях, лишь бы оказаться в обществе сильных мира сего, без малейшей надежды на то, чтобы усовершенствовать среди них свой ум или вкусить от их щедрот. Они жили бы счастливо среди равных себе, но пренебрегли их обществом ради тех, кто в свой черёд пренебрегает ими. (Письмо ХХХ11).

(О. Голдсмит. Гражданин мира).

Видел И. А. Она изумительно стройна, хотя и с несколько поблекшими уже чертами лица, на котором явно заметны следы усталости. Да, и красота не вечна, хотя она – как исключение.

Дмитрию Савицкому, автору передачи «Время джаза» (радио «Свобода» по понедельникам в 10 часов утра) иногда изменяет вкус при подборе музыкального материала. Голый ритм и демонстрация профессионального исполнения на музыкальных инструментах на уровне эквилибристики уже неинтересно. Главное всё-таки – музыка!

После сильной боли появляется прилив сил и эмоций, да ещё при солнечном утре. Невольно радуешься утру и весне.

Вчера умирал, а сегодня, оказывается, ещё живу. Но встал утром очень неуверенно, едва держась на ногах, словно в больнице. Такое было нездоровое состояние. Потом разошлось.

Сказать, что я переживаю ещё некую вторую жизнь, было бы смешно и звучало бы как издевательство. Что переживаю последнюю жизнь, это – несомненно.

Может быть добавляется ко всему весенняя слабость – томление, или вернее было бы сказать, что утомление от борьбы с болью. Сирены «скорых» перебивают одна другую, словно перекликаясь.

И. Л. всё-таки изначально хороша, сколько бы ей не было лет. Она – из настоящего и чистого металла.

Жизнь должна быть только созидательной, иначе она не есть жизнь или лишь жизнь неполноценная.

Времени не дано задерживаться или останавливаться. А потому оно, как бы нам не казалось, рано или поздно, но всё равно проходит.

Какой ценой, несмотря на слабость и усталость, покупается желание работать? Без этого желания меня бы уже давно не было в живых.

И всё-таки «скорые», в лучших своих вариантах – мои друзья.

Эх, кабы начать жизнь сначала… Но так не бывает, к сожалению. Жизнь более неповторима.

Большевики никак не могли быть злодеями. По определению Это враги их своей болтовнёй так их окрестили, полностью дискредитировав вообще это движение.

Порою под большевиками, под их именем, часто скрывались действительно подлинные враги. Сталин не был большевиком, ибо он их всех казнил после смерти Ленина, и спустя годы, в годы большого террора.

А большевизм, это те, кто честно и пламенно верил в светлое будущее

и пытался переустроить мир.. Под их личиной действовали не всегда, далеко не лучшие люди, тем самым обескровив их подлинную суть. И роль. Ни Ленин, ни Троцкий, ни Каменев, ни Зиновьев никак не могли быть врагами русского народа. Врагом был Сталин, который предал и уничтожил этих людей, вождей большевизма, и строил «социализм» и «коммунизм» под себя.

Я не нахожу причин, почему человек, который мог бы в тихом довольстве жить у себя дома, добровольно склоняется под обременительное иго этикета и безропотно сносит надменность своего патрона, я могу объяснить это лишь тем, что такой человек одурманен лакейской страстью ко всему аристократическому. Оттого решительно всё, что исходит от знати, вызывает в нём восторг и отдаёт грибным отваром. (Письмо ХХХ11).

(О. Голдсмит. Гражданин мира).

Не будучи никогда членом КПСС, по своим взглядам, являюсь и остаюсь идейным большевиком, ибо всё остальное в мире, и все, так называемые либерально – демократические идеи есть фальшь, либо ловко прикрытое торжество зла. И никакие их политические конструкции никак не лучше большевизма, которые, хотя и ошибались в достижении конечной цели, но были несравненно выше, совестливее, способнее абсолютно всех остальных. Всё лучшее в мире и природе примыкало к ним. Другое дело методы и способы борьбы для достижения окончательной цели. Но давно пора «прозреть» тем, кто элементарно плохо учился в школе, а потому так и не смог доподлинно осознать и понять то время, приравнивая его к своему, плоскому, бездарному и криминальному.

Лежание при защемлении плече – лопаточного нерва (в первую очередь сон) – это бич.

Я уже перестал задавать жизни вопросы. Жизнь моя стала невыносимо зависимой.

Слава или известность имеют, бесспорно, цену и преимущества, но только лишь при жизни.

Сон будет теперь извечно страдать, несмотря на наличие снотворных.

Жизнь, при подобного рода болях, не подсказывает ни выхода, ни решения проблемы. Подобный недуг не лечится.

Там, где организация души тоньше, там и боль ощущается сильнее, и реакция на неё острее.

Обстоятельства загнали меня окончательно в угол.

Нет подлинного специалиста – врача, для лечения такого недуга.

Недопонимание моего нерабочего состояния остаётся.

Плохо, когда никому уже не можешь быть полезен.

…в Аммане (Иордания – В. Л.)…опасаются заявлений, согласно которым палестинское государство уже существует на восточном берегу Иордана (палестинцы составляют 55% населения королевства).

(Лишить гражданства!)

ЕС, №11, 2012.

Давно известно, что беда это тот оселок, на котором проверяется отношение к тебе знающих тебя людей, и их подлинная суть. Ибо сердобольность должна быть у человека на первом плане, разумеется, если он – человек.

Бороться с болью ночью, что с ветряными мельницами.

Все возможности по изгнанию «беса» из организма мною исчерпаны.

Бесконечные испытания болью не могут служить целью, или быть ей.

Для всех есть средства, как спасаться. Для меня же, нет ничего.

Мужественные люди с таким недугом не поладят.

Где нет полноценной жизни, то лучше не жить.

Ночь была дичайшей. Встать утром от ошеломляющей боли не мог.

Я не могу ни отдыхать, ни сидеть, сложа руки.

Одиночество и получается и оттого, что во второй половине дня надо прекратить работу по причине естественной усталости, начатую ещё с утра, я же опять сажусь за неё. Отсюда и просыпается боль, если она и молчала с утра, и приходит страшная усталость, так как я ничем другим не могу себя занять, если не работой. Но у меня нет уже даже элементарных сил.

Поразительно, что когда мне не болит, у меня появляется аппетит. То есть желание поесть, хотя ем я очень понемногу.

Мне никогда уже не вылечится ни от чего, а остаётся лишь ожидать естественного конца моим мучениям.

Чем больше в моих писаниях разнообразной информации, тем скорее меня могут обнаружить или найти в Интернете, естественно поисковики. И, таким образом, я надеюсь, прочитать.

После боли у меня буквально начинается возрождение. Это как бы желание вновь жить, как бы рождение свыше, как бы я не отрицал сверх естественное. Это – горнее.

…к утверждению подготовлена сделка по продаже передового израильского сельскохозяйственного оборудования России.

(Кто поможет Ирану?)

ЕС, №11, 2012.

Радость жизни приходит только в том случае, если есть удовлетворённость души. В ином случае жизнь непонятна, она – животная или растительная. Ведь человек рождается для определённого назначения. Иначе тогда это жизнь «без царя в голове», то есть бездумная.

«Здоровый нищий счастливее больного короля» (поговорка). Хотя она и банальна, но это точно так.

Пища для ума теперь вообще никому не нужна, а потому редко кто читать написанное мною будет. Мы взаимно неинтересны друг другу.

Их не переделать (этих людей), а мне они и не нужны.

Там, где нет внутренних контактов, то есть взаимопонимания, толку не будет.

Дело не столько в чёрствости, сколько в отсутствие элементарной культуры.

Мне не понадобилось много усилий, чтобы перестать контактировать с человеческой дрянью. Она мне просто не нужна.

Я не прощаю (в душе, конечно) элементарного не сочувствия.

В любви к животным проявляется, как правило, любовь хозяев к себе. К своим слабостям.

Сейчас время подставных, безграмотных, и одинаково похожих друг на друга как две капли воды людей.

Россия – разложившаяся страна во всём..

Не быть самим собою, или не оставаться им, значит элементарно потеряться, своё лицо, то есть пропасть.

Народец, живущий «и без руля, и без ветрил».

Главное теперь, это внешний вид, упаковка, обёртка. То есть форма, а отнюдь не содержание.

Конечно, живопись следует поощрять, так как художник несомненно способен украсить наше жилище изящнее, нежели обойщик. Но всё же я думаю, что эти меценаты совершают весьма неравноценный обмен, тратя на убранство дома то время, которое следовало бы употребить на убранство своего разума. (Письмо ХХ1У).

(О. Голдсмтт. Гражданин мира).

Какой убогий мир. Но самое ужасное, что он этого не осознаёт. Они, живущие в это мире – никто. Их счастье, что они не ведают своего несчастья.

Мне никогда не увидеть, а, следовательно, и не познать мира.

Двоюродное и троюродное родство, а все оказались чужими и даже незнакомыми. А родных у меня давно никого нет.

Одиночество - это судьба.

Судьбу не выбирают. Это сказал не я первый.

Другого пути, как мириться с тем, что есть, нет. Если мириться, то, значит, примириться. А ведь постоянно и ежедневно приходится страдать.

Одиночество плюс немощь есть жалкий жребий, которому нет возможности противостоять.

Загнан, как зверь. Никто мебя нигде не ждёт, и никому не нужен…

Н знаю, как можно поладить с такой жизнью, которую трудно характеризовать как жизнь. Это скорее вынужденное и страдальческое существование. Пока я постоянно конфликтую с ней, а как возможно иначе?

Счастлив тот, кто не знает боли.

Дело не в помощи, ибо помочь мне невозможно. Дело – в элементарном сочувствии, которого нет, и это не прощается. Ибо такое поведение противно человеческому разуму.

Сейчас время порока и дурачья во всех его мыслимых и не мыслимых формах.

Более лицемерных, чем «братья – разбойники», свет ещё не видывал.

За рамки моего «заточения» мне уже не выйти, не суждено.

Тот, кто для доказательства своей утончённости может сослаться только на собрание редкостей или коллекцию картин…с равным успехом мог бы похваляться своей кухонной утварью. (Письмо ХХХ1У).

(О. Голдсмит. Гражданин мира).

Крайняя нестабильность атмосферных процессов на земле – главный и основный источник моего гиблого существования.

Только ласки? Мне не хватает обыкновенного человеческого тепла вообще.

22 года живу в этом районе, и до сих пор ощущается полная отчуждённость от живущих в этом ареале людей.

Эти люди живут только внешними впечатлениями. Внутренний мир их не интересует. Он им недоступен, а потому не может быть им интересен. Они никогда не поймут. Это – нищие духом, мыслями и способностями существа. Их ущербность это то их беда.

Неукротимость энергии у меня проявляется по отношению к себе. Но с точки зрения воздействия на людей я эту энергию воплотить не могу, в силу воспитания, щепетильности, природной робости, и т.д. Этим объясняется и то, что не мог добиться или добиваться личного счастья, земных утех, ибо в этом случае я был слабее других в достижении целей. То есть моя энергия была направлена внутрь, на себя, а не вовне.

По жизни, на совершенно верном пути, но иного и не может быть, исходя из физических возможностей.

Нахожусь на единственно правильном пути, ибо другого пути уже не дано обстоятельствами жизни.

Жив, и ладно.

Вообще говорить о возрасте (мужчины или женщины) в разговоре - далеко не корректно. Да и зачем это? Это пахнет некоей дискриминацией. Возраст человека – естественный процесс, и не надо ставить ему это в вину…

…единственной причиной, которая побуждает знать столь неумеренно увлекаться живописью, является тщеславие. Купив картину и полюбовавшись ею дней десять, владелец неизбежно остывает к ней…(Письмо ХХХ1У).

(О. Голдсмит. Гражданин мира).

Опять вдребезги разбитая ночь, потому что лежать, это испытание из-за боли, конечно.

Это же сукины дети, а не люди. Их уверенность зиждется на почти полном отсутствии способностей, рождающих комплекс неполноценности. Отсюда и их поведение, несоизмеримое с их истинными возможностями как людей.

Подлинное несчастье спустилось на эту землю ещё в 1991 году. Вот где проглядели, а, по сути, профукали жизнь. Надо было вспомнить «Сказку о рыбаке и рыбке» А. С, Пушкина. То же случилось и с Россией.

Какой то дурацкий сейчас мир и всеобщий миропорядок. Как будто земля потеряла своё прежнее лицо. Нет авторитетов ни в политике, ни в общественной жизни, ни в искусстве, ни в литературе. Словом везде пустота.

А ведь уже начало второго десятилетия ХХ1 века. И впечатление выжженной земли. Ибо ренессанс ХХ века почти закончил свою жизненную одиссею. А нового-то ничего нет.

Планировать или загадывать такому, как мне, уже не суждено, ибо ожидаю и испытываю ежедневное нападение на меня недуга, который сковал жизнь.

Еженощный, как правило, приход и обострение физической боли. Если днём ещё можно спастись, то ночь – это правило боли.

Снега уже нет. Но ожидаются обильные осадки в виде дождя. Полгода я лицезрел это снежное омерзение.

Время теперь такое, что если бы даже хотел быть не одиноким, или стать им, ничего не получится. Одиночество коренится в самой системе этой жизни.

Вал «отказников» мне в медицинской помощи. Я упрашивать их ни о чём никогда не буду, а ограничусь лишь горячим пожеланием, чтобы все они оказались на моём месте.

…он становится хранителем сокровища, которое ему самому не нужно, и свою галерею он содержит не для себя, а для знатоков, которые обычно бывают искательными льстецами и охотно изображают восторг, вовсе его не испытывая. Но для счастья коллекционера они также необходимы, как…зеваки для вящей пышности восточной процессии. (Письмо ХХХ1У).

(О. Голдсмит. Гражданин мира).

К вечеру боюсь делать лишние движения, чтобы не усилить боль. Но нельзя же сидеть, как статуя, и ничего не делать…

Не пил, не курил, не флиртовал, а только всегда работал. Вот и награда за это. Я никогда не предполагал, да и не мог предположить, что могут существовать такие тяжкие недуги, как защемление нерва, и, непонятно почему, может стать трудно ходить.

Откачали, но пока чисто психо терапевтически. На протяжении дня – три «скорых». Удушье днём было мучительным, а вечером, вернее на ночь – трамадол.

Конечно, ссорюсь, но правда-то - на моей стороне. Ибо терпеть боль нет никакого смысла, кроме, разве, что для ущерба для здоровья.

Хотя и впереди ночь, с традиционными болями, но это уже не страшно. Я – под защитой. Вот так и боремся: не на жизнь, а на смерть….

При таком недуге как у меня вызывает недоумение непонимание и советы, как жить, в то время, как жить так, как живу я, это вообще под вопросом.

Я уже не удивляюсь. Как высветились люди при моей беде. Да люди ли это вообще? Животные, чтобы не назвать их попросту скотиной. Я бы к чужой беде так равнодушен не был, и хотя бы морально поддержал больного человека.

Люди оказались самой настоящей дрянью. И это стало совершенно очевидным тогда, когда я оказался совершенно беспомощным по всем статьям.

Хорошо ещё, что есть неотложки. А вот дотяну ли я до Кисловодска в сентябре, это большой вопрос?..

Лоринов Виталий Миронович.

19 апреля 2012 года.

г. Москва

* * *

автобиография | литературные произведения | музыкальные произведения