Виталий Лоринов

Композитор и писатель

автобиография | литературные произведения | музыкальные произведения




Будни в молдавии…

Преподавал я в Молдавской консерватории с 1967 по 1984 годы. С уверенностью могу сказать, что почти все нынешние деятели музыкальной культуры этой республики учились у меня. Я не преподавал им специальные предметы, а общетеоретические и, таким образом, никто не мог пройти мимо меня. София Ротару, впоследствии народная артистка СССР, училась у меня заочно (на музыкально-педагогическом факультете), так как работала тогда в Черновицкой филармонии. Когда возник вокально-инструментальный ансамбль «Червона рута», фамилия её была Ротарь (типично молдавская фамилия). Но на студенческой скамье она носила фамилию Ротарь - Евдокименко (последняя - фамилия уже покойного мужа, трубача из этого ансамбля). А выйдя на широкую эстраду, она закрепилась уже как Ротару (то есть на румынский манер). Но на начальном этапе своей эстрадной карьеры, Софии хотелось работать в республиканской филармонии, а не в областной. Она даже просила меня обратиться за помощью в этом вопросе к заведующему отделом пропаганды и агитации тогдашнего ЦК Молдавии (теперь экс - президенту республики Молдова) Петря Лучинскому. Но желание её не было удовлетворено, так как в Молдавской филармонии, на тот момент, работало немалое количество солистов эстрадных ансамблей, притом достаточно известных (Ефим Бэлцану, например). Однако судьба всё же была благосклонна к ней, и она стала, впоследствии, солисткой Крымской филармонии, что очень благотворно сказалось и на её здоровье, в первую очередь, в котором она так нуждалась. Зная украинский и молдавский языки от рождения (так как родилась в смешанном украинско-молдавском селе Маршенцы), не говоря уже о русском, она быстро завоевала популярность, и стала одной из ведущих эстрадных «звёзд» в СССР. Надо отдать должное её природной музыкальности и индивидуальной манере исполнения. Ведь эстрадному пению её никто и никогда, специально, не учил. В консерватории же она стояла, как большинство заочников, в очереди за дипломом. На всякий случай, а вдруг потеряет голос, и это была её мысль. То же, почти целиком, относится и к Наде Чепраге, родом из глухой молдавской деревни. В молодые годы она была необыкновенно хороша собой. Ну, просто персонаж из старого, трофейного фильма «Венские девушки». Училась Надя у знаменитой в своё время исполнительницы молдавских народных песен, нар. артистки СССР Тамары Чебан. После она была солисткой Молдавского радио. Затем круто изменила своё амплуа, и стала, притом весьма успешно, подвизаться на эстрадном поприще.

Учился у меня ныне покойный, весьма способный композитор, Петря Теодорович, песни которого были в репертуаре Ротару, а также Константин Руснак, успевший поработать и заместителем министра культуры республики, и ректором консерватории (но уже не в мою бытность там).

На сцене ГАБТ(а) пел Юра Статник, учившийся у меня, а также солист хора ГАБТ(а), заслуженный артист РСФСР Валерий Удалов.

Все годы работы в молдавском музыкальном вузе, я был почти бессменным членом приёмной комиссии. Но как только заканчивались приёмные экзамены, я тут же улетал из Кишинёва из-за резко наступавшей нестерпимой жары. А возвращался на работу не ранее, чем к концу сентября, и даже к октябрю. Мой отпуск мне это позволял.

Авиатранспорт в то время был единственным для меня реальным способом передвижения. А летали тогда «небесные тихоходы», такие как ИЛ – 14, ИЛ – 12, ЛИ – 2. Потом уж появились надёжный АН –24, и лёгкий ЯК – 40. Впоследствии я уже стал летать на ТУ –134, и тупорылом и тяжёлом АН – 10. Но турбовинтовых и реактивных самолётов кишинёвский аэропорт Ревака, тогда ещё, не принимал ( взлётно-посадочная полоса не позволяла), хотя и самолётный парк республики, в те годы, был весьма не мал. Ведь Кишинёв, как столица союзной республики, был связан воздушным сообщением со многими городами и курортами страны. Летал я не только в Днепропетровск и в Москву (что было преимущественно), но и в Одессу, Минводы, Адлер, и даже в Свердловск. Но, несмотря на самый быстрый вид пассажирского передвижения, я часто попадал в критические ситуации. Прилетал не туда, садился не в аэропорту назначения, опаздывал, и даже возвращался из аэропорта вылета назад. Помню весьма курьёзный рейс, когда я вылетал из Кишинёва в Днепропетровск на Новый год. Было это 30.12. 1971 года, в 7 утра. Когда приехал я в аэропорт Ревака, то все воздушные порты других городов были закрыты (кроме Одессы). Потом как раз то всё произошло наоборот. И, таким образом, мы вылетели в Днепропетровск точно по расписанию, но через полтора часа, перед посадкой, сообщили, что аэропорт Днепропетровска не принимает, и наш АН – 24 полетел в Харьков (благо Харьков был рядом). Но через полчаса полёта выяснилось, что и Харьков закрыт для приёма самолётов. Тогда последовали в Минск, но и Минск по пути закрылся. И самолёт взял курс на Вильнюс, однако и там нас ожидала неудача. И пролетев примерно половину европейской части СССР, с юга на север, мы уже двигались, так мне казалось, неведомо куда, пока не приземлились на запасной аэродром Кировограда. А всё это – из-за плюсовой температуры воздуха. Ведь повсеместно таял снег, и была низкая облачность и туман. Но к вечеру немного прояснилось, и наш самолёт, всё-таки, перелетел в Харьков. Однако погода продолжала оставаться нелётной. Всех пассажиров высадили в здание аэропорта, закрыв двери воздушного корабля. Пилоты ничего не обещали, так как кругом было безветрие, и всё. Назавтра 31. 12, канун Нового, 1972 года, и нервы мои стали сдавать. А что если и 31-го мы просидим целый день?.. К тому же все болтались от безделья в полной неизвестности, что будет с нами дальше. И вот я съездил на автовокзал. Ведь до Днепропетровска от Харькова не более 220 километров. Но достать билет на рейсовый автобус в канун Нового года было ну просто невозможно. И вдруг нашёлся «левый». Я быстренько смотался в аэропорт, нашёл бессмысленно слонявшуюся туда сюда бортпроводницу, которая, по моему требованию, выдала багаж из грузового отсека, который - с тыльной стороны кабины, перед пассажирским салоном. Уже был 10 – й час вечера, когда автобус, в кромешной тьме и при очень сильном тумане, выехал на автотрассу. Он ехал чрезвычайно медленно и осторожно. А через час, когда мы все дремали, неожиданно заглох мотор. Мы с ужасом сидели, не ведая, что будет с нами. Но около 12, резко освещая фарами непроглядную черноту ночи, появился навстречу рейсовый автобус, как раз из Днепропетровска. Поравнявшись с нами, он резко затормозил. Его остановил неудачливый водитель нашего автобуса. Шофёр же рейсового зашёл в салон, и твёрдо пообещал, что по приезде в Харьков, он не задержится, и тут же возвратится, и заберёт нас. Это было возле небольшого городка Константиновград, одного из райцентров Харьковской области. Все в долгом ожидании клевали носом, но, где-то через полтора часа после полуночи, мы были пересажены. Затем, по просьбе водителя, столкнули в поле прежний автобус, до прибытия аварийной подмоги (чтобы не мешал движению по трассе).

Я появился у родителей в 6-м часу утра. Но перед этим они звонили в аэропорт, и им сообщили (буквально за минуту до моего звонка в дверь), что АН – 24, следовавший по маршруту Кишинёв – Днепропетровск, приземлился в Днепропетровске. Как видно ночью ветер развеял облака, и распогодилось. Вот почему он смог, всё-таки, вылететь из Харькова. Но, несмотря на злоключения, я был уже в отчем доме, и, таким образом, все треволнения пути остались позади. И Новый, 1972 год, мы встретили вместе.




автобиография | литературные произведения | музыкальные произведения

© Виталий Лоринов. E-mail: lorinov@gmail.com Тел. в Москве 486-80-09



 
Hosted by uCoz